В какой-то момент показалось, что я вот-вот упаду в обморок. Слишком жарко. Слишком много смрада вокруг. Жара и борьба изматывали.
Перед глазами поплыло. Сознание уходило медленно. Неизбежно. Но, стоило ощутить резкий удар и последовавший за ним рык, я тут же очнулась. Мужчина был близок к цели. Успел развести мои ноги в стороны. Но что-то сильное стащило его с меня.
Судорожно отползла подальше, моргая, пытаясь увидеть что-то перед собой. Голова гудела. Мозг в черепной коробке словно потрескивал. Минута ушла на то, чтобы прийти в себя.
Но я продолжала тупо смотреть, как Мухтар вгрызался в руку насильника. По стекающей крови и воплю мужчины догадалась, что пёс прокусил плоть. Охранник выл, истошно моля о помощи. А я просто сидела рядом и не могла пошевелиться. Будто превратившись в окаменелость.
На его призыв прибежали люди. Но никто не смел подойти к разъярившейся собаке.
Когда я закричала, никто из них даже не рыпнулся…
Какая-то женщина, брызгая слюнями, визжала прямо мне в лицо. По-русски. А я всё равно не понимала, чего она хочет от меня. Лишь увидев, что кто-то из местных принёс оружие, я словно очнулась до конца. Морок спал.
Я бросилась к Мухтару, не имея понятия, приучали ли его к охране или сработал его врождённый инстинкт. На него уже направили ружьё, когда я кинулась к нему, закрывая собой.
– Фу! – кричала раз за разом псу, но он словно находился в пылу борьбы. Не слышал меня, не реагировал.
Страх отступил перед осознанием, что собаку просто пристрелят сейчас на моих глазах. Не спускают курок только потому, что боятся попасть в своего собрата.
Я плакала, повторяла команду, пыталась оторвать собаку. И он наконец разжал мощные челюсти. Кровь потекла из раны, смешиваясь с грязным полом. Меня отодвинули, чтобы оказать первую помощь.
И когда прогремел выстрел, я даже не сразу поняла, что произошло. Мухтар жалобно заскулил. Пуля пробила лапу и без того истощённого животного. Только теперь я заплакала. На меня смотрели как на сумасшедшую. Будто вид истекающего кровью насильника должен был разжалобить сильнее, чем страдания ни в чём не повинной собаки. Единственного существа, ринувшегося меня защитить.
Пока все отвлеклись, я разорвала ткань юбки. И попробовала забинтовать лапу, хоть как-то помочь. Пёс то жалобно скулил, то принимался скалить зубы.
– Прости меня, прости, – гладила его по морде, утратив чувство самосохранения.
– Ведите эту шлюху в дом, – услышала приказ на хорошем русском. Хозяйка дома оказала честь своим присутствием.
Догадаться, о ком шла речь, труда не составило.