— Он пытался мне позвонить, — сказала я. — И он написал мне, спрашивая, можем ли мы поужинать сегодня вечером. Как будто ничего не случилось. Как будто я слишком глупа, чтобы понять, что он сделал.
— Чертова наглость. — Мара была в ярости, её щеки покраснели от гнева, почти так же ярко, как её волосы. — Ты хочешь поговорить с ним?
— Я… — Я вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Нет. Я не знаю.
— Можно на него наорать. Разорви его на кусочки. Может быть, пригрозить ему судебным иском? То, что он сделал, незаконно? Если да, то Лиам — адвокат. Он будет представлять тебя бесплатно.
— Разве он не занимается странными делами налоговой корпорации?
— Эх. Я уверена, что закон есть закон.
Я влажно рассмеялся. — Разве ты не должна сначала спросить его?
— Не волнуйтесь, он, кажется, физически не в состоянии сказать мне «нет». На прошлой неделе он разрешил мне повесить колокольчики на крыльце. Вопрос в том, хочешь ли ты поговорить с Эриком? Или лучше забыть о нем и притвориться, что его никогда не существовало?
— Я… — Я думала о том, как была с ним прошлой ночью. А потом, позже, об обнаружении того, что он сделал. Могу ли я забыть? Могу ли я притвориться? — Я хочу поговорить с Эриком, с которым я ужинала. И завтракала. Прежде чем я узнала, на что он способен.
Мара печально кивнула. — Ты могла бы взять трубку, когда он позвонит в следующий раз. И встретиться с ним лицом к лицу. Потребовать объяснений.
— Что, если он посмеется над этим, как над тем, чего я должна была ожидать?
— Вполне возможно, что он пытается позвонить тебе, чтобы признать свой поступок и извиниться, — задумчиво сказала она. — Но, может быть, это было бы ещё хуже. Потому что тогда ты будешь знать, что он точно знал, какой вред причиняет, но всё равно пошел на это.
Думаю, это точно. Думаю, именно поэтому я ненавижу извинения Эрика, и поэтому я ненавижу то, что он не смотрел на меня несколько минут. Мне интересно, осознает ли он, что из-за жадности разрушил то, что могло бы быть прекрасным. И если это так, то я не выдумала: ночь, которую мы провели вместе, была такой особенной, как я помню, и он всё равно выбросил её в мусоропровод — в стиле принцессы Леи из «Новой надежды».
— Я видела, как Дания выиграла у Германии, — говорю я, потому что это предпочтительнее альтернативы. Тишина и мои очень громкие мысли.
Он поворачивается ко мне и выдыхает смех. — Действительно, Сэди?
— Ага. Две… нет, три ночи назад. — Я смотрю на свою руку, сдирая то немногое, что осталось от лака для ногтей, нанесенного на прошлой неделе. — 2:1. Так что, возможно, ты был прав в отношении Нойера…