— Л., а ты не подскажешь, случайно, что я здесь делаю?
— Вдохновляешь.
— Ясно.
Я начинал бояться ее еще больше. Мне казалось, что с нашей последней встречи дела у нее обстояли все хуже и хуже в плане ухода от реальности. В смысле она окончательно сходила с ума, и в этом я чувствовал свою вину.
Ливень сводила с ума нас обоих. Но ее сильнее.
Окна студии выходили в грустный серый переулок, и сейчас, когда неуверенное весеннее солнце уже перевалило за соседний дом, ничего из того, что я мог увидеть и видел, не кричало, даже не шептало о весне. Дом напротив стоял, пожалуй, слишком близко. Большая белая кошка потянулась на подоконнике и уставилась на меня тупым скучающим взглядом. мы смотрели друг на друга какое-то время, а потом отвернулись в разные стороны — мы не слишком друг другу понравились. Она мне кого-то напоминала. Большая капризная кошка. Я напоминал ей хозяина. Большой глупый человек.
В принципе, она была права.
Она опять рисовала Ливень. Но теперь это не было больше портретом, а просто девушка кружится под дождем по мостовой…
— Похожа? — я слышал в ее голосе надежду и понимал, как важно для Л. ее нарисовать, во что бы то ни стало. Но
— На самом деле это может быть кто угодно, верно?
Она усмехнулась не весело.
— На самом деле Ливень может быть кем угодно, верно? Это могу быть я, моя соседка, твоя Алиса и даже, чем черт не шутит, это может быть Ольга!
— Нет, не может быть. Думаю, в том и суть, что никто не может быть ею. Ты была права с самого начала — чистая идея.
— Мне очень жаль.
— Почему?
— В тебе все-таки умер романтик.
Я ей ничего не ответил. Я смотрел в окно на мокрую серую мостовую, на большую белую кошку, на пробегающих в переулке прохожих. Ее там не было, ее там не могло быть. И все-таки мне казалось, я был уверен, мне так хотелось, чтобы где-то за пеленой весенних дождей и туманов у старинного замка был парк, где уже зацвела лимоновым цветом жимолость и моя чистая идея кружится на залитых солнцем аллеям, едва касаясь земли.
— Эй! — Л. тормошила меня за плечо. — Кончай улыбаться! Ты похож на психа!
А я не мог. Я снова хотел ее видеть. Я снова искал ее в лицах. И не так уж и важно, что я никогда ее не найду.
***
День, когда была поставлена точка,
ничем не отличался от остальных шести на той неделе.
И это было в нем самым странным.
***
Мы смотрели друг другу в глаза. В первый раз, пожалуй, по настоящему смотрели друг другу в глаза. Не играя роли, не улыбаясь лживо, и я все поняла, понимаешь?
— Ты снова куришь?
— Тебе кажется. И я вообще не об этом. Ты вообще меня слушаешь? Мама!