— О твоём, — графиня немного помедлила, подбирая слова, — Необычном даре. Редком, какой даётся одному человеку на миллион. Если бы я родилась нормальной, непременно обладала бы таким даром, но судьба иначе распорядилась. Поэтому я годами искала по всей земле хотя бы одного ещё человека, кто подобным даром бы обладал. С его помощью я могу избавиться от проклятья и жить нормальной жизнью!
— У меня нет никакого дара!
— Ну полно те, сам ведь уже всё понял? Помнишь, как коснулся меня и почувствовал? Словно огнём обжигает и видишь сразу, словно бы пятно яркого света возникает у человека в груди!
— Мрака.
— Что?
— Мрака пятно я увидел. Но это же нереально, это просто моя… больная фантазия?
— Помилуй, ведь не в первый же раз у тебя такая фантазия?
— Не в первый, — признался студент. — Иной раз на практике я не могу угадать болезнь по жалобам и представляю, что способен разглядеть её глазами. Но это же всё ерунда, самовнушение! И потом, никогда я не видел болезни такими большими сгустками, как на вас.
— А исцелить недуг? Взять вот так руками и стереть пятно ты ни разу не пробовал?
— Что вы, меня бы на кафедре за такое на смех подняли, ещё и выгнали бы с учёбы. В академии с шарлатанами строго.
— Да-а-а, тяжело нам с тобой придётся. С этим даром история ведь какая: только искренне, только добровольно можешь ты его применить. С детства надо тренироваться, силу в себе копить и направлять. А ты вон что. Ну ничего, мы всё равно попробуем, времени у нас с тобой теперь много. Ты же не откажешь мне в помощи, дружочек?
Настасья Филипповна придвинулась к нему и попыталась нежно обнять, студент отпрыгнул, роняя тарелки. Она весело засмеялась и встала, пошла к двери, но вдруг остановилась, словно какая-то неожиданная мысль пришла ей в голову.
— Скажи, Костенька! Я, честно признаться, так давно живу вне общества, что совсем перестала разбираться в нравах нынешней молодёжи. В твоём возрасте… В общем, как давно ты в последний раз бывал с женщиной?
Уши Константина предательски вспыхнули.
— Да неужели? Что, совсем ни разу?
Краска, обжигая кожу, расползалась по его лицу, графиня опять рассмеялась звонко, искренне.
— Ну что же, это немного меняет дело! Возможно, у нас с тобой всё получится куда проще!
И она вышла, не забыв запереть дверь каморки.
В ту же ночь его без предисловий грубо выволокли из постели и куда-то повели. Вернее, потащили почти что волоком, дурного ото сна и ничего не соображающего. Он пытался задавать вопросы, пытался даже сопротивляться, но дюжие руки только крепче сжимали ему локти и больно давили на затылок, чтобы не поднимал головы. Идущий впереди человек освещал дорогу фонарём, но согнутому в три погибели пленнику это не давало ровным счётом ничего.