— Придётся подождать. У графини посетитель, которого никак невозможно спровадить, ну да вы сами сейчас увидите. Она примет нас, как только закончит встречу.
Он взял студента под локоть и повёл по одной из дорожек направо, в обход дома. По дороге Константин ещё раз имел возможность восхититься искусной резьбой на фасадах и опечалиться её плохой сохранности.
Чтобы не обходить все пристройки, путь срезали через колоннаду, в которой предусмотрительно присутствовали двери на обе стороны, и уже через минуту оказались у того склона холма, что вёл к водонапорной башне. Внизу, в прохладной тени, стоял накрытый стол с самоваром, приборами и тарелкой разнообразных печений. За столом в садовом кресле сидела молодая темноволосая женщина в белом платье, а напротив неё — грузный старик в мундире василькового цвета, при шпаге и при множестве орденских знаков, украшавших объёмную грудь. Чёрную треуголку свою он разместил на столе, между чашками, потный лоб вытирал белым платочком.
По правую руку от генерала сидел ещё один полицейский чин в мундире попроще, не столь яркого сукна и наградами не отягощëнном. Перед ним лежали писчие принадлежности и две неравных стопки бумаги: с одной стороны чистые листы, с другой — исписанные ровным убористым почерком. Напротив же него стоял, склонясь в раболепном поклоне, мужичок из дворовых.
Теперь Константин догадался, почему усадьба показалась на первый взгляд совершенно безлюдной. Вся прислуга стояла безмолвной толпой под охраной двух солдат там же, у башни, чуть в стороне от господ, ожидая своей очереди подойти к допросу.
— Что-то стряслось? — поинтересовался он у Николая. — Никак, это сам господин обер-полицмейстер?
— Ничего особенного, не беспокойся. Эта птица тут часто вьётся, пером пожиже полицмейстера, но тоже из дворян. Господин частный пристав, возглавляет следствие по делу о пожаре. Прибыл узнать, не встречал ли кто посторонних последние дни, не видал ли чего подозрительного.
— А что ж сам? Мало у него следователей?
— Ну конечно, из личного резону! Можно подумать, без него вода не освятится. Но питает он интерес к Настасье Филипповне, вот и ныряет в гости при любом поводе. Мол, не по чину простому капитану допрашивать её сиятельство, вот он и выказывает уважение.
— А что графиня?
Николай расхохотался.
— Что я слышу? Уж не ревность ли сквозит в твоём вопросе?
Константин смутился и стал сбивчиво отрицать, Николай на это смеялся всё сильнее. Их голоса привлекли внимание хозяйки, та сразу же воспользовалась поводом, чтобы покинуть гостей, предоставив им в одиночестве продолжить мучение крестьян и дворовых.