– Так, может быть, имеет смысл ему сменить работу? – едко заметил Дубовик. – На более спокойную.
Медсестра пожала плечами и вдруг заметно покраснела.
– Пусть начальство решает, – она опустила глаза.
– А вы порекомендуйте, это ведь в компетенции медицины? И пусть гуляет на здоровье. А его место займёт человек с нормальным давлением и желанием работать. – Дубовик развернулся и пошел в палату к Гаврилову.
Старик, смущенно покашливая и беспрестанно дотрагиваясь до повязки на голове, тихо проговорил:
– Я… это… в прошлый раз ничего не сказал… Ты уж это… товарищ начальник, не серчай на старика… это… бес попутал. Был кто-то, кроме этого, страшного-то, на болотах… Я один раз на том, своем островке это… десятку нашел. Деньги, значит. У того-то откуда бы? Он же не ходит по магазинам и базарам. А тут целая десятка! Я ведь её спрятал дома, за стреху. Вам, вот, не сказал! Боялся, что… это… экспло… экспре…
– Экспроприируем, – подсказал Дубовик.
– Ага, оно самое, – кивнул старик, – жадность меня, значит, обуяла… А полежал здесь, стыдно что-то стало. Вы заберите её, не надо мне этой десятки. А может, меня из-за неё-то и того?.. – вскинулся Гаврилов.
– Ну, вряд ли из-за неё, но роль свою, по-видимому, сыграла не последнюю, – Дубовик поправил одеяло у старика и, наклонившись к самому его лицу, тихо спросил: – А, скажи-ка мне, Мирон Иванович, не было ли в этой десятке какой-нибудь странности?
Гаврилов, чуть отшатнувшись, выпучил глаза и зашептал, обдавая Дубовика запахом крепкой махры:
– Было такое дело, товарищ подполковник! Плесенью от неё несло! И сама была такая, сырая, что ли…
Дубовик улыбнулся и осторожно похлопал старика по плечу:
– Об этом тоже никому! Обещаю: экспроприировать твою десятку не стану. Трать на лекарства. А куришь зря! – он подмигнул Гаврилову.
Тот схватил подполковника за рукав и с мольбой произнес:
– Ты уж это… доктору-то ни-ни! Шибко он серчает на меня за это… А за десятку спасибо тебе, товарищ начальник! Она мне, во, как нужна! – он прочертил ладонью по горлу и тоже подмигнул. – А осенью я тебе пошлю клюковку-то!
– Боюсь, что остался ты, старик, без клюквы… Да и радости не принесет такая – кровью от этих болот пахнет… Ну, бывай!
Дубовик вернулся в Правление не в лучшем расположении духа.
Даже услышанное от Гаврилова не добавило ему настроения.
Он вдруг почувствовал злость от всех этих коллизий: создавалось впечатление, что он вскрывает чужие нарывы, только лечить их у него нет ни сил, ни желания.
В коридоре на деревянном диванчике курил истопник Верёвкин, которого задержала Ситникова до прихода Дубовика.