– Герман Борисович, вы неглупый человек, и даже, наверное, неплохой профессионал, но подпитывая свои амбиции в вечном споре со мной ли, с нашей ли системой, вы готовы поступиться большим ради малого. Одержать сомнительную победу надо мной вам всё равно не удастся. Преступника я вычислил. Говорю вам это со всей ответственностью.
– У меня есть документ! Понимаете – документ, – раздельно повторил Моршанский, стуча пальцем по своей папке. – Этот Сурков признался, свое признание подписал собственноручно, и, заметьте, безо всякого силового нажима с моей стороны. Он даже показал на месте, как задушил Кокошкину и сбросил в подпол. Я помню, что сказал Кобяков, но это, вы же понимаете, только слова. Мало ли, кто какие выводы сделал из какого-то там письма. Преступника-то, может быть, вы и вычислили, но пока ещё не поймали и признания не получили. Я опираюсь на факты, а не на ваши эфемерные вычисления. Так что… Будет преступник – милости просим. – Он уткнулся в свои бумаги, тем самым давая понять, что разговор окончен, но Дубовика успокоить было не так просто.
– И всё же, ответьте на вопрос: зачем, – на этом слове он сделал ударение, – Суркову надо было убивать Кокошкину?
– Ну, парень стоял перед выбором, – пожал плечами Моршанский. – Мать этой девицы могла сообщить мужу дочери об их адюльтере…
– Бред! И не более. Вы же версию «тянете за уши»! Ему уже всё давно сообщили! Это – деревня! Я полагаю, вы сами не верите, что это могло быть побудительной причиной к убийству. Но вы продолжаете спорить со мной. Что ж, вы выбрали оружие – я принимаю. Удачи!
Дожидаться Кобякова с Воронцовым и Ерохина Дубовик решил в машине. Устав от бесконечного спора с Моршанским, он прикрыл глаза и задумался. О человеке, совершившем столь тяжкие преступления, думать не хотелось. Для подполковника уже всё было ясно.
Перед глазами возникло любимое лицо. Он вдруг вспомнил, что сегодня ещё ни разу не позвонил Варе. Представив, как она волнуется, он резко открыл дверцу, собираясь пойти в Правление, и едва не задел подошедшего Воронцова. Уже по одним глазам подполковник понял, что Костя выполнил его задание.
Вместе с Кобяковым они залезли в машину, и Воронцов торжественно вынул из кармана и протянул Дубовику на раскрытой ладони сначала большую серую пуговицу с торчащими из четырех дырочек рваными остатками черных ниток.
– Так-так! – подполковник внимательно осмотрел её. – Герасюк поработает.
– Это ещё не всё, – Воронцов вынул пачку из-под «Беломора», – вот окурок…
– Это тоже хорошо… – Дубовик убрал окурок. – Так, по лицу вижу, что на «закуску» оставил что-то «перчёное». А?