Дубовик понимал, что нарушает УПК, но уповал на то, что слово пятерых будет всё же значимее слова преступника, да и слишком существенными были и находка ценностей, и сами преступления, связанные с ними.
Он так же понимал, что Загоскин будет держаться своей позиции, будет начеку. Просто так такие люди не сдаются, особенно если первый приступ растерянности от внезапного ареста уже прошёл. Но если разговаривать с ним в неофициальной обстановке, может случиться так, что он расслабиться и совершит ошибку. Поэтому следовало продумывать все дальнейшие шаги.
Сам же Загоскин, едва переставляя ноги, не замечая подмерзших, щёлкающих тонким льдом, луж от растаявшего снега, лихорадочно пытался понять всю суть произошедшего. То, что он лишился своих награбленных ценностей, это он понял сразу и решил, что так тому и быть, хотя очень хотелось выть от досады и рвать всех зубами. Сдерживая себя, тихо постанывая, как попавший в капкан зверь, Загоскин заставлял себя принять всё, как есть. Изменить что-то всё равно невозможно, но вот неотвратимость наказания за эти, такой кровью, добытые ценности, надо постараться отсрочить, а ещё лучше и вовсе попытаться выйти «сухим из воды». Больше всего его угнетало сознание того, что он совершенно не знает, какие улики против него удалось собрать этим людям. Сейчас он больше всего ненавидел их. «В чём можно признаться без ущерба для своей жизни? Или просто молчать? Что же им всё-таки известно? Могилу они, понятно, вскрыли. Но Захара я не убивал, он умер сам, тут ко мне никаких претензий. Деньги и украшения… Вот самое главное! За это никаких снисхождений – вышка, однозначно! Но свидетелей нет! Последняя, Гребкова, давно уже на небесах. Верка не знала, откуда всё это. Значит, можно что-то придумать? Но что? Что?» – все эти мысли терзали и, буквально, разрушали мозг бухгалтера.
В доме Поленникова с Загоскина сняли наручники. Бежать было бессмысленно: под окнами и на крыльце ходили три огромные овчарки. Да и, похоже, сам арестованный не очень-то рвался на свободу. Он выглядел абсолютно потерянным, и Дубовик понимал, что Загоскин сейчас теряется в догадках относительно того, что им известно о его преступлениях. Возможно, что на некоторые вопросы он найдёт нужные для него ответы, и им будет трудно вывести его на «чистую воду». Поэтому необходимо дать ему расслабиться и почувствовать себя способным управлять ситуацией.
Дубовик, незаметно переглянувшись со всеми, предложил Загоскину раздеться и передохнуть в доме Поленникова до утра.
– Следователь всё равно сейчас спит, не будем нарушать его праведный сон, – с лёгкой иронией произнёс он. – А пока выпьем чаю с позволения хозяев. Как, Яков Харитонович, угостишь чайком?