– Как?! – отшатнулся Трейгер, побледнев.
– Да, словами, словами! – дружески похлопал его по плечу Герасюк. – А говорили вы так и, в самом деле, от страха. Что поделаешь – атавизм! Но… не тушуйтесь! Всё устаканится! – Он дотронулся до внутреннего кармана куртки: – Кстати, о стаканах, может быть, по глотку? Для лучшего продвижения по пересеченной местности? Степан Спиридонович! Вы не против? – окликнул он шедшего впереди Кобякова.
– С удовольствием! – участковый остановился, поджидая своих спутников.
А в кабинете участкового Дубовик просматривал все списки жителей деревень Потеряево и Глуховки, которые по его просьбе подготовил Баташов.
Пока никто не вызывал никаких вопросов, все были свои, местные или из соседних районов. Чужие даже в войну не задержались – ехали от немцев дальше, на Урал.
Теперь, когда стало известно, что провокатор Горелов был казнен в годы войны в Молдавии, и никак не мог жить здесь, стало трудней определить статус преступника.
Баташов знал, практически, каждого. Отмечал тех, кто здесь родился, кто приехал до войны, кто позже, но таких было немного.
– Здесь, в основном, все с рождения живут, от прапрабабушек-прапрадедушек до правнуков. Сейчас, правда, молодёжь всё больше в сторону города посматривает. Урбанизация! Нам бы сюда культуры побольше! Да на всё рук не хватает!.. – вздохнул председатель.
– Список тех, кто был на фронте, проверит Ерохин, в областном военкомате. Может быть, кто-то из них был в Молдавии, там пересекался с Гореловым и Гребковой? И мы неправильно поняли, кого именно она имела в виду? – задумчиво произнёс Дубовик.
Позвонил генерал:
– Слушай, Дон Жуан, ты что сотворил с прокуроршей? Примчалась ко мне, как фурия, сказала, что твоё расследование зашло в тупик, что ты «ловишь рыбку в мутной воде», выдвигаешь какие-то фантастические версии, совершено несостоятельные, и при этом не даёшь работать прокуратуре. Они не могут провести объективную проверку – ты всех взбаламутил. Что произошло-то? – чувствовалось, что Лопахин сердит.
– Да-а, верно говорят, что женщина друг дьявола, но не человека, – раздосадовано проговорил Дубовик.
– А ты что, её за друга держал? – с иронией спросил генерал. – Тогда ты просто дурак, Андрей Ефимович! Хоть бы посулил ей что-то, пусть бы мучилась и ждала, но уж точно, не продала бы… А вообще, скажу честно, стерва она, только прикидывалась бабой. Но… Сам понимаешь, что я должен что-то предпринять. Насчет несостоятельных версий я ни на миг не поверил, знаю, что ты «пустышками» заниматься не станешь. Да и про «рыбку»… Уж в чем, чем, а в нечистоплотности я тебя обвинить не могу, да и им не позволю. Кишка тонка! А до тебя пусть попробуют дорасти. Одним словом, Андрей, отобью для тебя три дня. Уж ты постарайся!