Но вот оставили они четвертый порт и, переплыв море, прибыли в пятый город, огромный и прекрасный, до которого от Лангтона-на-Водах добирались больше семи месяцев, и к этому времени Вальтер начал заранее радоваться всему, что сулило ему пребывание в этом прекрасном городе – в такой дали от своих родичей, – и особое внимание он уделял красавицам, и желал их, и любил, но легко, как случается у молодых людей.
И вот, страна эта была последней на пути «Катерины», так что десять месяцев ежедневно они торговали, радовали себя всякой радостью и диковинкой, а еще развлекались в компании купцов, горожан и селян, что живут за городскими воротами. Вальтер сделался деловым и бодрым, как подобает сильному молодцу, и приобрел некоторый вес среди своих собственных людей.
Однако случилось так, что в конце этого срока он отправился к своему прилавку на рынок и уже взялся за ручку двери, как перед ним оказались трое мореходов в наряде его родных мест, один из них с виду был похож на приказчика; Вальтер сразу признал в нем писца своего отца, Арнольда Пенстронга[5], тут сердце молодого человека упало, и он воскликнул:
– Арнольд, какие ты привез вести? Все ли в порядке в Лангтоне?
Ответил Арнольд:
– Злые вести прибыли со мною; несчастье приключилось в твоем доме, ибо не стану скрывать, что отец твой, Бартоломей Голден, скончался, да упокоит Господь его душу.
Услыхавшему сии слова Вальтеру показалось, что прежнее бремя, успевшее сделаться столь легким, навалилось на него с новой тяжестью, и последние несколько месяцев как бы исчезли из его жизни, а потом представился отец, мертвым лежащим на смертном одре, и скорбные возгласы по всему дому. Чуточку помолчав, проговорил он голосом гневным:
– Что это, Арнольд! Умер ли он в своей постели или это случилось иначе? Ведь когда мы расставались, отец не был старым и хворым.
Ответил Арнольд:
– Да, скончался твой батюшка на собственном ложе, но прежде выпало ему быть раненым мечом.
– Да? И как же? – рек Вальтер.
Молвил Арнольд:
– Когда оставил ты дом, по прошествии нескольких днем твой отец отослал твою жену из своего дома к ее родителям Реддингам – без почестей, но и не опозорив, как могло случиться, и без какой-либо вины с нашей стороны в глазах тех, кому ведома ваша с нею история, а таких без малого целый город.
Тем не менее Реддинги ничего не поняли и захотели перемолвиться с нами, Голдингами, чтобы поговорить о возмещении своего убытка. К несчастью, мы согласились, чтобы сохранить мир в городе. Но что из этого вышло? Мы встретились в Зале Гильдии и начали разговор; однако в том разговоре не могли не всплыть некоторые слова – и не слишком пристойные, и не чересчур мягкие. Произнесенные, они заставили обнажиться заточенную сталь, а потом началась рубка и сеча. Двое наших погибли прямо на месте, как и четверо ихних, и многих еще ранили с обеих сторон. Среди них – как ты уже догадался – был и твой отец, ибо он не удержался в стороне от схватки. Невзирая на раны – две в бок и одну в руку – домой он ушел на собственных ногах, и мы понадеялись на то, что взяли верх. Но увы! Злой оказалась наша победа, ибо через десять дней он умер от ран. Господь да примет его душу! Но теперь, господин мой, ты, должно быть, понял уже, что не с одной этой вестью я прибыл, но и со словом родичей, которые требуют, чтобы ты незамедлительно возвращался на быстром катере