У второго наблюдателя три сигнала: дымно-черная ракета — противник разделился на две колонны; зеленая — вся колонна свернула на проселок и пошла обходным путем; желтая — противник пустил по проселку только отвлекающую группу или разведку.
Невзоров не желал в этот час ни дымной, ни зеленой, ни желтой. Он ждал вторую красную ракету первого наблюдателя, чтобы нанести внезапный, ошеломляющий удар по колонне. Комбат жестко вцепился озябшими руками в треногу стереотрубы, словно боялся, что она от него выпрыгнет из окопа. Намерзшие за ночь наглазники холодно жгли надбровья, сгоняли сонливость. Стекла прибора приближали все настолько, что порой хотелось заговорить с наблюдателями, будто они сидели на соснах в тридцати шагах. Воздух был свеж и прозрачен. Молодой снег местами горел белизной, выжимая слезу из глаз.
Не отрываясь от наблюдения, комбат каким-то особым чувством следил за тем, что делалось справа от НП, в пехотных окопах. Иззябшие во сне солдаты, кое-как изготовясь к бою, затянули шутливую перекличку о безруком автоматчике Коське Могутове и его любви — о санинструкторе Ольге Улиной. Шутки густо сдабривались кашлем и махорочным дымом.
Невзоров, обозревая участок вероятного появления противника, наблюдал и жизнь пехоты. Чувствовалась какая-то своя нехитрая обжитость свежих окопов, но и скоровременность их тоже была очевидной. Солдаты, по обстановке, рассчитывали на скоротечность боя. Укрытия сооружены на скорую руку — и то лишь две землянки легкого типа: для командира роты и, по жесткому настоянию санинструктора Улиной, для будущих раненых. Две санитарные повозки, имеющиеся в роте, даже при легком бое не смогут обеспечить полную эвакуацию пострадавших. Санитарный инструктор старшина Ольга Улина, провоевавшая на передовой лишь около двух месяцев, уже умела довольно точно предвидеть возможные неурядицы в своем деле. Командиры, да и сами солдаты, увлекшись боем, обычно теряют ощущение реальной гибели людей и чаще всего считают только живых или только мертвых. Раненые — это самая беззащитная категория людей на передовой линии. «Детский сад», — несуразно нежно и совсем не фронтовым словом обзывала раненых Ольга Улина. И потому она была всегда щепетильна и назойлива перед командирами: вынь да положь ей лучших коней для санитарных двуколок, городи лучшую землянку для укрытия раненых да пробей хода сообщения от окопов к той землянке и все такое прочее. И ей было трудно отказать. Она умела, вопреки любой обстановке, добиваться своего. Если как-то за занятостью делом командиры отмахивались от нее, Ольга шла к солдатам и просила: