.
– То есть не пойдешь, – огрызнулась я и резким движением выбралась из родстера, взмахнув косами за спиной.
Раздражение внесло меня прямиком в двери ресторана, несмотря на многочисленные взгляды. На меня всегда глазели, когда я появлялась в людных местах Луисвилла. В Чикаго я смотрелась бы совершенно заурядно, но мы были не в Чикаго. Держась так прямо, будто мне в позвоночник вставили стальной прут, я уставилась в упор на девчушку за кассой. Женщины, с которой мы говорили несколько дней назад, нигде не было видно.
– Мне сэндвич с рыбой, – заявила я, предоставляя ей самой разобраться, что это значит. Свой четвертак я придвинула по прилавку к ней, она соскребла его и скормила стальной машине.
– Минутку, – попросила она и скрылась на кухне.
Секунды уползали прочь, а я продолжала смотреть прямо перед собой, с лицом неподвижным, как камень, но чувствуя, как шее сзади горячо так, словно я весь день провела на солнцепеке.
– Эй, ты которая из двух – Энджи или Маргарет? – послышался голос за спиной. Так звали «куколок», и я не стала отзываться, хотя позднее задумалась, не лучше ли было бы выдать себя за кого-нибудь из них. Это помогло бы немного замести следы, но, как и сказала та женщина, «куколки» слишком известны умом и верностью приличиям, чтобы натворить что-нибудь в этом роде.
Наконец девушка вынесла бумажный пакет с аккуратно свернутым верхом. Цветочный рисунок на пакете оказался неожиданно симпатичным, девушка вручила мне его робко. Я забрала пакет и, широко шагая, вышла, краем глаза ловя подозрительные взгляды.
Не стоило мне являться сюда в школьной форме, брезгливо думала я. Или же я могла бы зайти с другой стороны, но Дэйзи, конечно, подвезла нас прямо к входу для посетителей.
Она ждала меня, пригнувшись так, словно в этом окружении сама машина вовсе не выглядела подозрительно.
– Ну? – спросила она, когда я села.
Я открыла пакет и вместе со своим сэндвичем вытряхнула банку из-под варенья с какой-то зеленой растительной мешаниной и квитанцией на установку новой вытяжки. На обороте квитанции аккуратным скользящим почерком были написаны инструкции.
Схватив банку и квитанцию, Дэйзи запихнула их к себе в сумочку. Я ела сэндвич, обратный путь мы проделали молча.
Мы приехали домой к Дэйзи, она отпустила кухарку на весь день – оделив ее милой улыбкой и пятьюдесятью центами. Из-за повязок она с трудом шевелила пальцами, поэтому первую половину мерзкого зелья сварила я – в четырех стаканах воды, как предписывал рецепт. В воздухе расплылся резкий запах зелени, маскирующий вонь, от которой мой желудок скрутился узлом, – землистую, напоминающую сад после сырой зимы.