Учитель сделал несколько пассов руками — и мерзкие тварюжки разбежались по подвалу. Но и они ничего не отыскали.
— Ваша милость, если нападение закончится неудачей, то мы отступаем по оговорённому плану? — сдавленно произнёс я, ощущая себя не в своей тарелке, точно муравей, чувствующий приближение ливня.
— Да, — кивнул он и поправил капюшон, слишком сильно сползший на лицо.
— А кроме самого маркиза никто не знает, что мы в деле? — уточнила Вероника, переминаясь с ноги на ногу.
— Да, — снова кивнул Люпен и озабоченно посмотрел на меня. — Виктор, что с тобой? Ты дрожишь. Болезнь вернулась?
— Не сочтите меня трусом и паникёром, но штурм длится слишком долго, — заметил я, сглотнул и продолжил: — До сих пор стреляют, а ведь на стороне маркиза должно быть больше воинов.
— Мне мыслится, что он наспех собрал людей, решив воспользоваться подвернувшимся шансом. Сегодня все старшие Ройтбурги должны собраться в этом особняке, — спокойно проговорил Люпен. — Потому и всё продвигается не так быстро.
— Вот-вот, — поддакнул Эдуард, насмешливо хмыкнул и презрительно посмотрел на меня.
— Возможно, — нехотя выдал я, а затем попросил учителя: — Ваша милость, позвольте мне подняться на первый этаж. Я оценю обстановку. И не переживайте за меня, мой нынешний уровень позволит мне не погибнуть.
— Хорошо, — согласился аристократ, немного поколебавшись. — Всё-таки ты менталист, а маги твоей направленности иногда могут чувствовать то, что сокрыто для других магов.
Я благодарно кивнул и двинулся по лестнице. Преодолел ступени и осторожно выглянул в коридор. Здесь звуки битвы были отчётливее. И неслись они со второго этажа. Однако рисковать не стоит. Я вызвал «радар» и увидел, что на первом этаже тусуется всего семь человек. Причём, они стояли на одном месте. Видимо, перекрывали лестницы. А вот на втором этаже обнаружилось около трёх десятков человек. И если логика мне не изменяет, то пятёрка из них медленно отступает под напором других. К слову, за пределами дома тоже обнаружились люди. Их задача заключалась в том, чтобы не дать удрать Ройтбургам через окна.
— Хм, вроде всё не так уж и плохо, — прошептал я себе под нос, дабы услышать собственный голос. — Тогда чего же меня колбасит?
Я подошёл к окну, испещрённому рунами, и глянул наружу. Там царил лишь серый кисель, посеребрённый лунным светом. Но ощущение беды усиливалось. Оно сверлом ввинчивалось в мое сердце, заставляя мучительно хмуриться.
И буквально через пару мгновений в тумане стали раздавать крики и выстрелы. А потом грубый голос, явно усиленный рупором, сотряс пространство: