Перед нами показался сухонький мужчина в годах с длинными крючковатыми пальцами и острым носом. Он напомнил мне падальщика, такой же агрессивно-настроенный и чуточку мерзкий. И еще улыбка на бесцветных губах пренеприятная.
— Не думал, что ректор пошлет за вами. Эти дети невыносимы, — забренчал ключами Оронтон, закрывая за собой дверь.
— Нам бы замеритель…
— Да-да, — закивал он и куда-то бодро пошел, периодически проверяя, следуем ли мы за ним. — Идемте же, жандарм! Я сейчас вам покажу, что они учинили. Мелкие хулиганы.
— Уважаемый, мы пришли из-за… — предпринял новую попытку Эдар.
— Идем, идем, — поманил он нас тощей рукой.
Мы с жандармом переглянулись. Не отыскав поблизости никого более адекватного, кому не спится в такую рань, последовали за надзирателем.
— Шастают туда-сюда, приносят всякую дрянь. Но ничего, во время учебы главные двери закроются, и никто уже не сбежит. Я научу их дисциплине!
Светлый холл остался позади. Мы вышли из здания через внутренний вход, миновали вереницу высоких колонн со статуями важных мужчин и одной женщины, каждый из которых держал в руке, скорее всего, олицетворение своего колдовства. Круговорот стихий, пламя на ладони, черно-белый шар и парящий над кончиком указательного пальца колючий пульсар голубого цвета. Во мне зародилось предвкушение. Я смотрела на этих каменных людей и с опаской думала, что могу стать частью этого величия. Нужно лишь придумать, где найти человека, с которым мы не встретились вчера.
— Вот! — вырвал меня из размышлений Оронтон. — Вы только посмотрите!
Прямо посреди коротко подстриженного газона стояло раскидистое дерево. Высокое, толстое. Древнее! Земля вокруг него бугрилась от корней, темная кора напоминала непробиваемую броню, с током времени становившуюся лишь прочнее.
Я смотрела на крону и с трудом держалась, чтобы не улыбнуться.
Листья были покрашены в яркие цвета, повсюду висели повязанные ленточки, встречались черные почки, явно неестественного происхождения. Взгляд остановился на заброшенных на верхушку ботинках, скользнул к обмотанному лоскутами ткани стволу.
— Каждый год одно и то же! — пальцем сотрясал воздух надзиратель. — Приходят и гадят, гадят, гадят. Мелкое хамье. Но ничего, двери-то послезавтра закроются…
— А почему закроются? — поинтересовался Эдар.
— Приказ ректора! Лабиринт зреет — это очень важный момент. Потому в ближайшие месяцы никто не попадет в академию, но и не выйдет, — едва не захихикал надзиратель, потирая руки. — Теперь в выходные никто от меня не сбежит, будут отрабатывать.
Жандарм помассировал переносицу, недовольно скривился.