Застучал молоток по гробовой крышке, последняя горсть земли брошена на могилу. И вот вместо нашей мамочки выросли холмик земли да крест. Будут теперь носиться над могилой чёрные тучи, бури, ночью прокатится гром. Да гроза прошумит над холодной могилой. Да зимние вьюги будут петь свои заунывные песни.
Пройдут года, зарастет любимая могила бурьяном, никто туда не придет, не склонит колена, не обнимет крест, не проронит слезинку. И букеты цветов не будут украшать этот маленький холмик земли.
Никто не пропоёт «Вечную память» и «Со святыми упокой». Разве только пенье соловья нарушит тишину, царившую над могилой.
И эта участь, этот удел — для каждого из нас, живущих здесь, на бренной земле. Жизнь — это море, волнующееся ветрами бурь и непогод. А смерть любимого для твоего сердца человека — это венок, сплетенный из терния и возложенный на твою голову, который со страданием ты несёшь почти на протяжении всей жизни.
Да и редко можно встретить человека без скорбей. Вот и к нам пришла смерть, окружила мраком, дунула в наши детские и безвинные души своим холодом и хотела столкнуть в бездну погибели.
Но нет, промысел Божий судил иначе. Мы все, по Его милости, приняли Святое Крещение.
И, как поётся в одном из духовных стихов, — написанных, вероятнее всего, по мотивам схиигумена Саввы (Остапенко):
Как надо мною совершили
Обряд крещения святой,
Тогда на грудь мне положили
Мой милый крестик золотой.
Он с той поры мне стал защитой.
Он с той поры всегда со мной.
И на груди моей сокрытый
Всегда блистает крестик мой.
Как спутник жизни непременный
Не расставайся ты со мной.
Ты будешь мне помощник верный.
Хранитель и защитник мой.
Всегда мой крестик надеваю,
Чтоб сохранить от бед себя.
И с тёплой верою желаю
Ему молиться за меня.
Грудь от страдания теснится,
И льются слёзы из очей,
Душа к Всевышнему стремится.
И я целую крестик мой.
Конечно, слёзы льются из глаз моих. Но мы теперь в себе находим силы переносить эти страдания в груди. И только потому, что живём надеждою на милосердие Божие. И всю свою молодую жизнь вручаем Ему.
Ему вручу своё желанье,
Всю жизнь и молодость мою,
Чтоб сохранил от нареканья
Он душу чистую мою.
Когда же дни мои прервутся,
Придёт час смерти роковой,
Тогда навек глаза сомкнутся,
И тут пусть блещет крестик мой.
Вот из таких‑то самых чистых и лучших чувств человеческого сердца сплетается венец непоколебимой веры во всемогущество и милосердие Божие, — подытоживает о. Серафим.