Крестики и нолики (Блэкмен) - страница 171

Он хотел, чтобы мы были вместе. Его рука все гладила мой живот, но эти прикосновения больше не успокаивали. Наоборот, они словно прожигали меня до самых костей сквозь одежду.

– Ненавидишь, да? – повторил Каллум.

Я помотала головой:

– В другое время… в другом месте… мы с тобой…

– Не знаю я ничего про другое время и другое место, – перебил меня Каллум. – Я знаю только, что происходит здесь и сейчас.

Он наклонился ко мне и поцеловал. Он двигался так быстро, что я не успела даже удивиться. Я и охнуть не сумела, как его губы прижались к моим, и больше я не видела ничего, кроме его лица, его глаз. Губы у него были мягкие-мягкие. Даже мягче, чем мне помнилось. Я столько раз мечтала об этом, пока не поняла, что мечты мои никогда, ни за что не сбудутся. И после этого не то чтобы отказалась от них – скорее затолкала их поглубже, туда, куда даже мне самой непросто добраться. Но теперь мир перевернулся, и Каллум целовал меня. Его губы заставили меня приоткрыть рот – правда, заставлять особенно не пришлось. Я опустила веки.

Это было нереально.

Все это было нереально.

Этого просто не могло быть.

Так нельзя.

Это незаконно.

Противоестественно.

Значит, я снова замечталась. Затерялась в собственном мире, где нет никаких нулей и Крестов. Только мы с Каллумом – такие, какими должны быть мы с Каллумом, а остальной мир пусть ласково улыбается нам или поворачивается к нам спиной, но так или иначе оставит в покое. Рука Каллума скользнула с моего живота на талию и выше. Я попыталась оттолкнуть ее, но она не поддалась. Поцелуй стал еще нежнее.

– Каллум…

– Тс-с! Я тебя не обижу. Ни за что в жизни. Я тебя люблю, – прошептал Каллум, его дыхание щекотало мне губы. Оно было жаркое, и от него у меня все внутри таяло.

Я растерялась, засомневалась, хотела отстраниться, но его поцелуй становился все горячее – и вдруг я поняла, что не хочу отстраняться. Я притянула Каллума поближе, обвила руками, ответила на поцелуй так же отчаянно, как он целовал меня. Как будто, если мы сумеем любить друг друга достаточно долго, страстно и глубоко, то весь мир больше никогда не сможет сделать нам больно. И тут мы оба словно вспыхнули. Такое вот самовозгорание – и теперь мы пылали вместе.

– Я тебя люблю, – снова прошептал Каллум.

Но я его едва слышала – так гремела кровь в ушах. Его руки были везде сразу, гладили мои руки, грудь, талию, бедра. И от каждой ласки, от каждого движения у меня перехватывало дух, каждое прикосновение обжигало. Я прижималась к Каллуму все теснее и теснее, мои руки блуждали по его спине и бедрам. Он сел и потянул меня за собой. Поднял мои руки, чтобы стянуть с меня джемпер. Я расстегнула пуговицы на его рубашке. Он – крючки на моем лифчике. Я – молнию на его джинсах. Мы срывали друг с друга одежду, пока не остались совершенно голыми. И я вся дрожала. Но не от холода. Я таяла изнутри. Я еще никогда не ощущала одновременно такого страха, такой пьянящей радости и такой полноты жизни. Мы стояли на коленях на постели лицом друг к другу. Каллум опустил глаза и оглядел меня всю. Я никогда не думала, что простой взгляд может быть настолько осязаемым. Потом Каллум протянул ко мне руки и коснулся моих щек. Провел пальцами по моим губам, носу, лбу. Я закрыла глаза – и его пальцы нежно притронулись к моим векам. Миг – и его губы изучают мое лицо, как только что делали руки. Он мягко уложил меня на кровать, руки и губы все так же путешествовали по моему телу, исследовали его. Я хотела так же узнать его. И узнавала. Мы с ним растянем эти минуты навечно. Каллум был прав. У нас есть только здесь и сейчас. Остальное неважно. Я забыла обо всем и поплыла туда, куда вел меня Каллум. И вместе с ним прошла весь этот путь в реально-нереальный мир. Не то чтобы в рай и не то чтобы в ад.