ЭСКИЛЬ: У меня есть йоговский чай, который помогает уснуть. Попробуешь?
ИСАК: Да, супер, спасибо.
Снова воцаряется тишина. ИСАК делает глоток шоколадного молока. Может, оно и подкисло; он снова его нюхает. ЭСКИЛЬ смотрит на ИСАКА.
ЭСКИЛЬ: У тебя проблемы со сном?
ИСАК лжет: Да нет, просто на улице шумно.
ЭСКИЛЬ кивает, но не верит ему. Он достает из шкафа две чашки и открывает коробку с йоговским чаем. Кладет чайные пакетики в чашки и заливает кипятком. ЭСКИЛЬ протягивает чашку ИСАКУ и садится. ЭСКИЛЬ насыпает себе в чай две ложки сахара и вопросительно смотрит на ИСАКА, тот качает головой. Снова тишина. Оба делают по глотку чая. Крупный двойной план их обоих, сидящих каждый со своей стороны стола (оба смотрят в сторону, не друг на друга). ЭСКИЛЬ с маской на лице и полотенцем на голове и ИСАК с уставшим, изможденным лицом. ИСАК понимает, что должен что-то сказать. Он смотрит на ЭСКИЛЯ и решается.
ИСАК: Слушай, извини меня за то, что я тогда сказал.
ЭСКИЛЬ смотрит на ИСАКА.
ИСАК: Ну, про прайд. Я не хотел. Правда.
ЭСКИЛЬ спокойно: Я знаю, что ты не хотел.
ИСАК смотрит на ЭСКИЛЯ и кивает. Снова наступает тишина. ИСАК делает глоток чая. ЭСКИЛЬ пытается подступиться к теме.
ЭСКИЛЬ: Когда я учился в четвертом классе, мой одноклассник Улав сказал, что я разговариваю как девчонка.
ИСАК смотрит на ЭСКИЛЯ.
ЭСКИЛЬ: Помню, я страшно испугался этого. Пошел домой и стал тренироваться говорить как мальчик. Целых две недели я сидел у себя в комнате, смотрел «Амиго» и подражал Стиану Барснес Симонсену, ведь это был самый крутой мальчик из всех, что я знал. Я подумал, если буду разговаривать как он, этого будет достаточно.
ИСАК внимательно слушает ЭСКИЛЯ. ЭСКИЛЬ обдумывает, что сказать дальше.
ЭСКИЛЬ: Теперь я понимаю, что мои чувства к Стиану Барснес Симонсену были чем-то большим, чем восхищение его мужественностью. Мне даже кажется, что впервые возбудился я именно во сне с его участием. Мне снилось, что он поднял меня в небеса и отсосал мне. Помнишь «Пилота»?
ИСАК обеспокоенно смотрит на ЭСКИЛЯ. ЭСКИЛЬ понимает, что сбился с темы, и возвращается к сути.
ЭСКИЛЬ: В любом случае… естественно, подражание Стиану Барснесу не помогло, потому что Улав стал говорить, что я странно разговариваю.
ЭСКИЛЬ опускает взгляд в чашку.
ЭСКИЛЬ: И тогда я вообще перестал разговаривать.
ИСАК смотрит на ЭСКИЛЯ, и ему становится грустно. Он-то всегда думал, что ЭСКИЛЬ уже родился уверенным в себе, но теперь понял, что это не так. ЭСКИЛЬ задумывается.
ЭСКИЛЬ: И этот Улав по-прежнему сидит у меня в голове. С той лишь разницей, что теперь каждый раз, вспоминая его, я больше не хочу разговаривать как мальчик, а все больше хочу как девочка. Будто мне нужно показать себя по максимуму, эдакий протест против Улава.