– Ты на диете или что-то в этом роде? – Говорю я, игриво толкая его в бок.
– Нет, – отвечает он. – Просто нет времени поесть. Я хорошо выгляжу, да?
Он ухмыляется, вставая в позу Атласа, как Шварценеггер. У него нет мускулов, так что рукава просто свисают с рук.
Я слабо улыбаюсь в ответ.
– Да, – говорю я. – Отлично выглядишь, пап.
Мой папа помогает мне закончить коробку передач, чтобы мы могли установить ее на место в грузовике. Вдвоем гораздо быстрее. Он так быстро и ловко орудует руками, что мне снова становится спокойно. Он, конечно, не потерял своей хватки.
Тем не менее, я замечаю, что он дышит немного тяжелее, чем обычно, и потеет от жары в гараже.
– Хочешь, я принесу веер?
– Нет, – говорит он. – Здесь как в бесплатной сауне. Если это хорошо для шведов, то хорошо и для нас.
Тем не менее, я беру нам обоих газировку из холодильника наверху.
Пока мы их пьем, я слышу звон колокольчика у входа в автомастерскую. Новый клиент.
– Я разберусь, – говорю я отцу.
Я спешу вперед, ставя свою газировку на стойку администратора. У нас нет администратора – стойка здесь только для вида, и на случай, если мой папа пытается сесть и разобраться со всеми счетами и квитанциями, которые мы должны были организовать, как только получили их.
Я вижу мужчину в обтягивающей белой футболке и кепке Cubbies, просматривающего нашу стопку журналов о классических автомобилях.
Он поднимает взгляд, когда слышит меня. Я вижу эту квадратную челюсть, загорелое лицо и дружелюбную улыбку.
Дерьмо.
Это офицер Шульц. Я так увлеклась грузовиком и отцом, что совершенно забыла о нем.
– Камилла. Рад снова тебя видеть.
Хотела бы я сказать то же самое.
– Офицер Шульц.
– Зови меня Логан.
На самом деле мне этого не хочется, поэтому я просто натянуто киваю.
– Это место принадлежит тебе и твоему отцу? – говорит он, оглядываясь.
– Ага.
В нашем мастерской нет ничего особенного. Он тесный, грязный, украшен самым грустным образом: парой старых плакатов и единственным фикусом, который мы никогда не забываем поливать. Тем не менее, мне не нравится его снисходительный тон или то, как он появился здесь, как будто метит территорию в единственном месте в мире, которое принадлежит мне.
– Ты живешь в той квартире наверху?
– Ага.
– И твой брат Виктор тоже?
– Ага.
– Он ходит в Окмонт?
– Да. Он в выпускном классе.
– Я тоже там учился, – говорит Шульц, засовывая руки в карманы джинсов. Это движение сгибает его грудные мышцы под обтягивающей белой футболкой. Он не надел форму, чтобы прийти ко мне. Может быть, он пытается меня успокоить. Это не сработает, как и его светская беседа.