Именно там мне пришла в голову идея выкупить землю и построить свой храм исправления. Одного домика мне было мало. Этим я никогда не искупил бы свой грех.
Мы остановились, я снял с себя куртку, вывел наружу Катю и накинул ей на плечи. Подвел к краю. Сначала было слишком темно, а потом из-за туч выглянула луна, и Катя ахнула.
— Игорь… — прошептала она.
Не задумываясь, я прижал ее к себе, грудь к груди, окутывая ее теплом своего тела.
Она прижалась щекой ко мне и вздохнула, любуясь простиравшимся видом. А мое тело окаменело. Наши бедра соединились. Ее волосы щекотали мне шею.
— Мне нужно кое-что сказать вам.
— Ничего не нужно. Молчи.
— Это важно, — она задрала свое лицо, почти подставляя мне губы. — Я знаю ваши правила. Когда вы найдете виновника, а это наверняка будет ваша фанатка, которая приревновала ко мне, то вы ее накажете…
Катя издала мучительный стон.
— Это сложнее сказать, чем я думала… — пожаловалась она.
Я подавил улыбку, зная, что ее острый язык ничто не остановит.
— Я не хочу, чтобы вы ее пороли, — выдала она, а я от этих слов сцепил руки за ее спиной сильнее. — Не шлепали, не заглядывали под юбку, и не…
— Катя, — предупреждающе попытался остановить ее я.
— Не прикасались к ней. У меня нет права просить вас об этом, но… Мне кажется, это не педагогично. Это слишком личное, что ли.
Я молчал, не зная как реагировать. Не хотелось признаваться, что это действительно личное, и что я сорвался только с ней. А Снежина как будто подслушала мои мысли.
— А я клянусь вам, что больше не буду вас преследовать. Ну может быть, только если мне захочется пообниматься, — она крепче прижалась ко мне. — Или поныть. Но я не буду больше ходить без трусиков, или пытаться переспать с вами, или провоцировать вас. Обещаю.
Я ждал, что придет облегчение, но ничего подобного. Я чувствовал, что Снежина опять обманула меня! Ведь я каждый день предвкушал наши наказания, черт ее возьми!
— То есть, ты исправилась? Больше никаких выкрутасов и вызовов?
— С чего бы это? — она запрокинула голову и фыркнула. — Не отнимай у меня единственное развлечение в этом захолустье. Я все еще собираюсь превратить твою жизнь в ад.
И она захохотала, прижимаясь ко мне непозволительно близко.
Невозможная.
Дерзкая. Но такая желанная. Может сделать этот день до конца исключением из правил? Если уж я начал нарушать их с утра, то зачем исправляться на ночь глядя?
Завтра проснусь и снова буду строго следовать им. А сегодня...
— Я редко наказываю ремнем, и только в тех случаях, когда другого выхода просто не было.
Ее глаза мерцали, когда Катя запрокинула голову, чтобы видеть меня.