Как же я хотел погрузиться в нее ноющим членом, отлученным от удовольствия на долгие девять лет! Сейчас я ни о чем не мог думать, только как оказаться там, где была ее рука, в ее тепле, в ее влаге. Я перехватил ее запястье, останавливая неуместную игру.
— Мне одеться, или ты хочешь продолжить?
Катя идеальна. И она первая за эти девять лет, которая заставляет желать и пренебрегать принципами. Я хочу, чтобы она стала моей.
Это хищное, собственническое состояние казалось чужим, но отрицать его было глупо.
Сегодня вечером я чуть сдержался, чтобы не разбить череп Тимуру, посмевшему замахнуться на нее. А если бы не сдержался?
Она приподняла руками груди, и тугие соски нагло уставились на меня. Твердые, розовые и такие невинные… Боже, дай мне силы. Катю не касался ни один мужчина. Никто!
Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее, не поцеловать ее сиськи, не сосать и не спуститься ниже, чтобы укусить чувствительную попку. Но склонил голову и поцеловал живот. Я целовал и лизал, пока Катя не вздрогнула и не схватила меня за плечи.
— Я люблю послушных, — напомнил ей.
Потом водил пальцами по ее тонкой бархатистой щели снова и снова, с каждым движением все глубже погружаясь во влажные складки.
— Что ты пробовала из секс-удовольствий? Ты удовлетворяла себя? Позволяла мальчикам дотрагиваться? Они лизали твою щелку?
— Никогда! — возмутилась Снежина, а ее руки сжались в кулаки на моих плечах. — Ни один… Ты первый во всем.
— А грудь? Ты давала сосать ее? Целовать? Кто-то прикусывал твои соски? — Я спрашивал и погружал свои пальцы в нее, не забывая контролировать ее реакцию.
— Кто бы им позволил… Ах!
Я и сам чуть не застонал от ее тесноты.
Сердце бешено колотилось, по венам растекался жидкий огонь. Проведя ладонями по Катиной спине, я схватил ее за талию, приподнял и прижал к своей груди.
Когда я зажал ее между своим телом и стеной, ее ноги обвились вокруг моих бедер. Я присосался к ее рту, пожирая губы, которые раскрылись для меня. Про поцелуи не спросил. Целоваться Снежина умела. А я не хотел знать с кем, сколько и как.
Я опустил руку к ее голой заднице. Катя застонала мне в рот, наши языки переплелись.
Тело болело от желания и предвосхищения.
Я помнил про свое обещание, что никогда больше не буду трахаться с женщиной. Я не заслуживал внимания женщины, тем более этой.
Но может быть, с ней все будет по другому?
Я сходил с ума от ритмичного движения ее сладких губ, от ее тела, горячего и гладкого, под моими руками.
— У нас всего пара часов, — сказал я ей в губы, — прежде чем танцы закончатся и студентов разведут по комнатам.