Ошеломленно взираю на Кулака, теряю ясность не только в глазах, но и в мыслях с каждым новым словом.
Все внутри разрывается от медленного осязания того, что ему пришлось вытерпеть и не сломаться. Осязания, потому что я будто только что сама вместо него это пережила.
— То, что тебе пришлось… То, что тебе пришлось это прожить, не значит, что с ним нужно такую же жестокость проявлять, Вася. — Стараюсь говорить мягко, как обычно, но… — Ты обезумел! Какое дело? Ты же знаешь, он не желал мне зла.
— Раз кто-то не желает плохого — не значит, что не делает.
— Прямо, как ты сейчас! Как поступил со мной! Со спорткомплексом! Типа ты для меня это сделал.
— А как я поступил с тобой? Почему ему враз прощается, а меня, значит, выбросить! Почему ему все, а мне — ничего!
— Я тебе все дала. Все! Без остатка! Хотя знала. Что верить нельзя.
Блуждает взглядом у меня по лицу и опять намереваются губами мой рот захватить. Но я непреклонна на этот раз.
В бешенстве он даже разворачивается несколько раз в одну и ту же сторону. Стоять на едином месте не может.
— Мне верить нельзя? — грубо кивает он мне снизу вверх. — Мне? Значит, ему можно. Раньше он дурь башлял, Алиса. Это то, как он наркотическую лабораторию сделал, и ему, четырнадцатилетнему, верить можно. А почему мне нельзя?
— Причем здесь он? — вскипаю я.
— Притом что ты как-то интересно все раскидываешь, маленькая моя, — злобно усмехается Кулак. — А почему знала? Почему знала, что верить мне нельзя, а?
— Потому что ТЕБЕ самому тоже ЧЕТЫРНАДЦАТЬ, Вася! Какой-то части тебя вечно четырнадцать, ты как подросток! Ты ведешь себя так со мной! Но при этом… при этом у тебя власти на десять жизней вперед! А у него этого нет!
— Но у него есть ты, да? — заикается он и по массивному лицу волны ярости перекатываются. — А у меня нет, значит. Мне нужно еще тебя заслужить.
Со стороны двери прорывается треск, увеличиваясь в интенсивности каждую секунду. Сергей Степанович кричит и громыхает чем-то, приближаясь к пристройке.
— Ничего, ничего не надо заслуживать! — хватаюсь пальцами за собственное лицо от безысходности.
— А тебя, значит, у меня нет. Ну это мы еще посмотрим.
Я гляжу на Кулака в страхе. В мглистых глазах выдавливается чертовщина, будто он сам себя сейчас потеряет. И кто-то другой, какой-то демон, займет его место. Место моего Кулака.
Видимо, старик бьет палкой в дверь.
— Немедленно отвяжись от нее! Алиса!
Бес стремглав приставляет стул к двери, когда хозяин умудряется приоткрыть створку, просунув внутрь пыльный набалдашник палки.
— Ты со мной поедешь, вот сейчас, — бросает жестоко Кулак. — Со мной. Навсегда, Алиса. Там и увидишь своего любимца.