— Да потому что… все! — машу рукой. — И вообще… хотела сказать, что я вчера очень перегретая была. Ужасно там стоять в этой грязи. Я столько всего передумала. Конечно, я не думаю, что это ты! Ты не стал бы меня устранять скидыванием в колодцы, где и разбиться негде.
Мда, последняя фраза — лишней была определенно. Я вообще комплимент хотела ему сделать.
Он дергает меня бесцеремонно — настолько сильно, что на стуле я не удерживаюсь и начинаю падать, с глупый м бесполезным криком. А потом он на кровать меня заваливает.
Я смеюсь, но он не разделяет моего веселья.
— Ты… ты! Алиса, ты пошутила, скажи! Что еще за устранять! Какой устранять! Я вчера копыта чуть не откинул. Ты понимаешь, тебя вообще нигде не было и зацепки ни одной. Ни одной, блядь!
Глажу его лицо и по мокрым волосам растопыренные ладони провожу. Ух злюка!
Но в его голосе слышится столько пережитой безысходности, что настроение меняется. Рассматриваю его открыто и внимательно, и пальцами по каждому клаптику кожи узнаю, будто заново.
Он искал меня. И нашел. Как он кричал тогда возле пруда. Сейчас все по-другому воспринимается.
— Спасибо тебе, Кулаков, что нашел меня, — проговариваю задумчиво, и чувствую себя на лет двести старше. Будто он и впрямь меня долго-долго искал. А я ждала его.
— Что за спасибо еще, — отсекает он сразу, — как я мог не найти тебя?
Прикасаюсь к сухим губам и трусь об разгоряченное тело одновременно. Он меня вмиг под себя перекатывает, но я стараюсь оказаться проворнее. Почти залажу на него и руки массивные игриво царапаю-почесываю.
— Ну да, уселась тут, — басит он и я радостно вскрикиваю, когда он снова меня под себя заваливает. — Сейчас посмотрим, что благодетельница здесь прячет.
Смеюсь, когда он шлейки платья скидывает и ткань в разные стороны тянет.
— Что это тут у нас, — шепчет Кулак, вываливая и прощупывая мою грудь.
— Прекрати, — для вида возмущаюсь и съезжаю ниже по кровати, в попытке убежать от настырных прикосновений.
— Не прекращу.
Целуемся током, будто в себя электричество вбирая; а если разомкнем контакт — то оно вырвется на свободу и разойдется огнем на все четыре стороны, вычерняя копотью километры и километры.
В тоже время Кулак мякоть моей груди старательно массирует и подло дразнит соски. А я ему, наверно, весь затылок расцарапала до крови, и каждая последующая резь от ногтей нравится ему больше и больше.
Встречаемся глазами уже, когда он несдержанно овладевает мной. И снова — погружаемся в нечто умиротворенное. Где все оглушающе тихо-тихо, потому что вселенная только вот-вот возникла.