Мне становится жаль её, а ещё хочется снова начистить морду братцу за то, что живёт на всём готовеньком, а матери приходится работать за двоих. Достаю из кармана две пятитысячные купюры (единственные деньги, которые были наличкой) и кладу на стол. Ремонтик в квартирке старенький, не мешало бы обновить обои и постелить новый линолеум, а лучше всего паркет или ламинат, хотя… Тут у каждого свои вкусы и предпочтения.
— Ты где взял деньги? — спрашивает Раиса Алексеевна дрожащим голосом, продолжая принимать меня за другого.
— Я не Вадим. Моё имя Артур. Я надеялся, что вы поможете узнать, кто я, ведь я родился в том же месте, где Вадим, в тот же день и, наверное, в то же время… Вам ничего не известно об этом?
Женщина широко раскрывает глаза, прикрывает рот руками и присаживается на стул. В её взгляде застывают слёзы. Она принимается мотать головой, мол ничего не знает, и я ей верю. Остаётся вопросом, кто и зачем всё это провернул.
— Я не знала… Не знала, что у меня родятся близнецы, — шепчет она, сглатывая слёзы. — На УЗИ даже пол ребёнка не смогли разглядеть, как-то он лежал к нам спинкой всегда. Мне делали кесарево, потому что плод крупный был. Я не слышала первого крика ребёнка… Я не знаю, как так случилось…
— Могло ли произойти так, что ваш ребёнок погиб, а вам подбросили чужого? — спрашиваю я, на долю секунды ощущая себя следователем, устроившим тут допрос.
— Нет! Это исключено! Ты ведь… Вадим же… — она вздыхает и вытирает слёзы с щёк. — Вадим, это точно не ты? Может снова решил меня для ютюбу своего разыграть? Тогда лучше сейчас скажи…
— Это точно не Вадим.
Я достаю из кармана паспорт и протягиваю женщине. Она всхлипывает, прикрывая рот рукой снова, и шмыгает носом.
— Прости… Если бы я только знала… Ты копия моего отца. Есть фотографии… Я могу показать.
— Покажете непременно, но не сейчас. Если вам ничего не известно, то я хотел бы заехать в родильный дом и попытаться выяснить информацию там, возможно, удастся что-то отыскать.
— Сын, — шепчет женщина, глядя на меня полуобезумевшим взглядом. — У меня есть ещё один сын! Подумать только! А я не видела, как ты растёшь! Не была рядом в минуты, когда ты нуждался во мне… Как же много я упустила… Как же сильно ты отличаешься от Вадима.
Я киваю и поджимаю губы. Судьба может выдать и не такие финты… И что теперь с этим делать? Облизываю губы и выдавливаю из себя улыбку. У меня есть мама, и теперь отчасти понятно, почему в детстве не было материнской любви: женщина, которая пыталась растить меня, ничего не ощущала ко мне.