У Влада сладко заныло сердце, и слова от волнения застряли в горле.
— Или вы предпочитаете публичные места? — озадаченно спросила она.
— Да я их просто терпеть не могу, — почти шепотом произнес Влад. — Говорите адрес…
Она стояла в проеме открытой двери и улыбалась. Влад был удивлен, насколько «домашняя» Лиза отличалась от той, другой, которую он впервые увидел, когда лежал на снегу сбитый машиной. И тем более от Лизы в ресторане — утонченной, изысканной дамы. Сейчас перед ним стояла совсем молоденькая девушка в лосинах и тонкой тунике, совсем как вчерашняя школьница с косичкой, перетянутой цветной резинкой. Очки в простой темной оправе дополняли образ отличницы-первокурсницы.
— Здравствуйте, а мама дома? — решил подурачиться он.
Лиза прыснула в кулак, пропустила его в прихожую и закрыла дверь на замок.
— Так вы к маме, — подыграла она. — Тогда я вас разочарую. Мамы дома нет…
— По-моему, это нам на руку как раз, — засмеялся Влад и, сбросив пальто на вешалку, обернулся к Лизе.
Она была слишком близко, чтобы продолжать разговор, да и слова все вылетели у него из головы, как птицы из внезапно открывшейся клетки. Остались только эмоции, ослепляющие и лишающие остатков разума. Он прижал Лизу к себе, уткнулся ей в волосы и срывающимся голосом произнес:
— Скажи, где твои крылышки? Я ничего не нахожу.
— Влад, ты о чем…
Он целовал ее в шею, гладил ладонями по спине и приговаривал:
— Ну как же так? Вот здесь должны быть крылышки. У ангелов они всегда есть.
От нее пахло детским кремом. Он хорошо знал этот запах, таким кремом пользовалась Настя, когда обветривала на холоде лицо или губы. Сейчас этот запах будоражил его куда больше самого изысканного парфюма. Э, парень, да ты пропал… совсем, — мысленно удивлялся он самому себе.
Ее хрупкое тело было слегка напряжено, а руки безвольно опущены вдоль тела, и Влад вдруг испугался, что она сейчас расплачется. Однако стоило ему немного отстраниться, как Лиза крепко прижала его к себе.
— Почему ты так долго? — прошептала она ему на ухо. — Я заждалась…
— Не знаю… я спешил. Пробки сейчас везде.
— Эти пробки вечно портят всем жизнь…
Влад подхватил ее на руки и понес в комнату. Больше они не произнесли ни слова. Он занимался с ней любовью с той болезненной страстью, которая присуща либо безумцу, либо приговоренному к смерти. В эти минуты для него как будто все исчезло — боль утраты близких ему людей, страх за свою жизнь, паника от непонимания происходящего вокруг. Исчезло все. Осталось только это чудовищное наваждение, за которое, он понимал, ему придется отвечать. Только сейчас уже поздно давать задний ход.