— Вот и нам так говорили, — грустно сказала княжна. — Это главная ошибка тех, кто попадает в плен. Кто много думает о своей чести, с ней же и умирает. Только в этот раз умру я, а не ты.
— Да, может, ты преувеличиваешь, — несмело сказал Ахемен. — Вдруг ты ошибаешься?
— Нет, Ахемен, не ошибаюсь, — покачала головой Гульбахар. — У нас образцы почерка брали, причем именно у меня. Это значит, что именно я должна посмертную записку оставить. А тебя в моей смерти виноватым сделают. Может быть, я не понимаю чего-то, и ты все написал так, как им нужно. Тогда мы умрем оба. Например, ты тоже оставишь записку, что опозорил семью и потому решил уехать матросом в неведомые страны, или решил застрелиться, тут много вариантов может быть. И случится это тогда, когда между нами произойдет это… — она снова стала пунцовой, — ну ты понимаешь.
— Значит, этого не произойдет, — пожал плечами Ахемен. — Я тебя люблю, но это случится только после свадьбы, и не раньше. Хотя, если честно, мне невыносимо тяжело не прикасаться к тебе.
— Мне тоже, — призналась Гульбахар, — но это ничего не изменит. Мы все равно умрем. Если это не сделаешь ты, то это сделают швейцарцы, и все равно все свалят на тебя. Но это уже будет грязная работа, и для них это менее предпочтительный вариант. Тебя оставят в живых, потому что хотят, чтобы ты признался во всем сам. Им нужен скандал.
— Но зачем? — удивился княжич.
— Этого я не знаю, — призналась Гульбахар. — Если бы тут была моя матушка, она бы точно все сказала. Но я, к сожалению, не в нее. Не в ту ты влюбился, Ахемен.
— Ну, что случилось, то случилось, — с притворной грустью сказал Ахемен. — Думаешь, надо было на брак с губастой египтянкой соглашаться?
И оба молодых человека прыснули от смеха. Даже угроза неизбежной гибели не могла уменьшить комичность этого момента. Кучерявая злюка с вывернутыми губами — жена Ахемена. Оба представляли это и закатывались от хохота.
— Ладно, говори, что надо делать, — серьезно сказал Ахемен, после того, как отсмеялся. — Я готов унижаться ради того, чтобы ты осталась жива. Только, ради Бога, никогда и никому не рассказывай об этом.
— Не ради того, чтобы я осталась жива, Ахемен, — покачала головой Гульбахар. — Ты будешь унижаться ради того, чтобы мы могли сбежать отсюда.
И она вывалила на княжича весь немудреный план, который придумала за эти дни. План был невероятно тупым, и именно поэтому он должен был сработать.
— Понимаешь, Ахемен, у меня из Малых Умений очень хорошо получалось только одно, — смущенно сказала она.
— Какое же? — заинтересовался Ахемен.