— Сейчас ни звука! — сказал Ахемен. — Надо понять, услышал ли нас второй. Обыщи его, нужны патроны.
Он провернул барабан револьвера и довольно хмыкнул. Пули, и правда, имели тупые концы. Наемник не врал. Раны от их попаданий были бы ужасными. Гульбахар с ужасом посмотрела на лежащее с ножом в сердце тело, но быстро взяла себя в руки. Она обшарила карманы, но ничего не нашла.
— Патронов нет, — ответила она.
— Плохо, — сказал Ахемен.
Он начал осторожно приоткрывать дверь, но в нее впилась пуля, выбив брызги щепок.
— Что телята, обманули дядю Арнульфа? — раздался глумливый голос. — Молодцы, ничего не скажешь. Ну да ладно, мальчик. Я тебя сейчас убью, а потом твою девку отымею. Ты же так и не засадил ей, я слышал? Только правой рукой можешь? А на бабу, которая рядом лежит, залезть зассал, щенок?
— Он тебя специально злит, — шепнула Гульбахар.
— Я понял, — сквозь зубы ответил Ахемен. — И у него это хорошо получается, я очень зол.
— Сделай так, чтобы сейчас выстрелил, — сказала Гульбахар. — И подумал, что попал.
— Зачем? — удивился Ахемен.
— У меня неплохо получалось еще одно Малое Умение — «Жалобный плач». Хуже, конечно, чем взгляд, но тоже ничего.
Двумя неделями ранее. Гульбахар.
— Мы должны выбраться отсюда, — убежденно сказала княжна. — И тебе придется постараться.
— Гульбахар, я умру за тебя, если понадобится, ты же знаешь, — удивленно ответил ей Ахемен. — Но я боюсь умереть бессмысленно и оставить тебя здесь одну.
— Я все продумала, — сказал Гульбахар. — У меня по Малым Умениям тройка была, да и ту еле-еле поставили, но теорию я хорошо помню. Исполнять просто не получалось.
— Мне сестра рассказывала. Это такие манипуляции женские? — с интересом спросил Ахемен.
— Да, — ответила Гульбахар. — Есть умение, из самых простых. Называется «Раненая куропатка». Его прямо на втором курсе преподавать начинают, потому что оно самое легкое. Надо жалость вызвать, да так, чтобы похититель, или насильник начал тебя жалким ничтожеством считать. Таким, чтобы даже брезговать тобой начал.
— А почему у тебя не получалось? — с интересом спросил Ахемен.
— Я несколько раз сдавала, — Гульбахар стала пунцовой. — Все мужчины, на ком я умение применяла, сказали, что они меня все равно бы изнасиловали. А это незачет. Я его так и не сдала, на другом материале кое-как выехала.
— Я их понимаю, — протяжно сказал Ахемен, с трудом скрывая усмешку. — А если оно у тебя не получается, зачем мы его обсуждаем?
— Потому что его придется применять тебе, — просто заявила Гульбахар.
— Да ни за что! — взвился Ахемен. — Да я лучше умру. Это же позор.