Люди и праздники. Святцы культуры (Генис) - страница 166

Артуру Миллеру довелось прославиться дважды – как лучшему драматургу Америки и как мужу ее любимой актрисы. Пятилетний брак с Мэрилин Монро трудно назвать счастливым, зато союз с Мельпоменой оказался на редкость долгим и плодотворным.

Знаменитую пьесу “Смерть коммивояжера” Миллер написал за шесть недель в тридцать три года. Тогда пьеса его казалась простой историей. Честная хроника незатейливой жизненной драмы, одним из героев которой был его отец, бизнесмен, разорившийся во время Великой депрессии. Но уже первые зрители увидели в пьесе архетипическую ситуацию, исповедь лузера, горестный миф неудачника. “Смерть коммивояжера” – это про американского Башмачкина, который мечтает об успехе и больше всего боится, что американская мечта его обойдет.

Артуру Миллеру удалось вложить в эту очень американскую пьесу столь универсальное содержание, что она до сих пор с огромным успехом идет в театрах всех стран мира – от двоюродной Англии до далекого Китая. Более того, эта пьеса даже стала оперой.

За долгую жизнь Миллеру не удалось преодолеть славу собственного шедевра, но он всегда развивал поднятые там темы. Мне ближе всего его камерная пьеса “Цена”, где четыре персонажа с чеховской меланхолией разыгрывают драму напрасно прожитой жизни. “Пожалуй, больше всего, – рассуждал писатель в старости, – меня волновала проблема дома, семьи, корней. Страх лишиться всего этого – наша национальная фобия”. И еще: Артур Миллер говорил, что “задача интеллектуала – анализировать наши иллюзии, пытаясь найти их истоки”.

Наша история началась не на поле битвы и не на ложе любви, а на кухне – у костра, где был приготовлен первый обед, сделавший приматов людьми. Открытие кулинарии, позволявшей лучше и быстрее усваивать собранное и пойманное, уменьшило челюсти, освободив в голове место для увеличившегося мозга. Спровоцировав эволюционный скачок, застолье создало не только человека, но и общество. Костер, требовавший любовной заботы, превратился в семейный очаг, куда имеет смысл возвращаться.

Первыми поварами были кухарки. Привязанная к месту детьми, самка, научившись готовить, стала женщиной, а может, и женой. Более того, сидя у огня, стадо превратилось в компанию. Животные предпочитают есть поодиночке, люди – вместе. Так необходимость стала роскошью, потребность – наслаждением, еда обернулась дружбой. За обедом физиология встретилась с психологией, образовав старшее из всех искусств – трапезу.

Приготовление пищи есть духовное упражнение с физическими результатами. Остальные искусства меняют душу, это – еще и тело. Плотская природа гастрономии унижает ее в глазах толпы. Ведь кухня обращена к низу, что равняет ее с сексом. В обоих случаях речь идет об инстинктах. Преодоление их ставит себе в заслугу аскеза, но мудрость не в том, чтобы отказаться от животного начала, а в том, чтобы преобразить его так, как это умеют делать пир и любовь. Бренность того и другого оборачивается благородством соразмерности. Обычно искусства апеллируют к вечности, эти живут мгновением, продлевая его.