Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, и высунулись две головы — женская и кошачья, рыжая и… лающая. За спиной Меркуловой царила темнота. Егоров слегка оробел.
— Я от Ермилова, — кивнул он неуверенно и вытянул шею, чтобы еще раз взглянуть на номер квартиры. Не ошибся ли? Было ощущение, что у него сейчас спросят пароль.
— Не пугайтесь, у меня кот юные годы провел с собаками, отсюда такие дурные привычки. С кем поведешься, того и наберешься. У вас собаки нет?
Напряженный Василий едва не засмеялся. Вот и пароль!
— С собой? — он оглянулся, словно собирался спасаться бегством. Похоже, журналистка с приветом.
— Да нет же! Котовский не выносит собачий запах. Может укусить.
— Ах, в этом смысле! Нет-нет, я чист, — пошутил он.
Дверь приоткрылась шире. Внутри тьму с трудом разгонял свет нескольких свечей. Вот откуда пахло дымком.
— Не пугайтесь, — повторила она, — я делаю ремонт, и мне попался электрик-шарлатан. Этот паразит сотворил короткое замыкание. Зато таким образом хорошо маскировать беспорядок в квартире. Давайте куртку и проходите в комнату. Там свечей больше. Не наступите на кота и на обои.
— Как же вы теперь без света? — Василий подсветил себе дорогу фонариком мобильного телефона.
— Завтра четвертую электрика, — то ли в шутку, то ли всерьез сказала Меркулова. — Меня зовут Олеся.
— Василий, — представился Егоров, выискивая место, куда можно сесть без ущерба коту, обоям, краске и рукописям. — Да я, собственно, ненадолго. Мне сказали, что у вас имеется некая аудиозапись. Я бы ее забрал, если вы не возражаете.
— Дело даже не в той записи, а в особенностях перевода, — Олеся крепко схватила его за локоть, подвела к дивану и усадила. Передвинула плошки со свечами на журнальный столик, поближе к гостю. — Вот, читайте. Поясню, это интервью дал мне курдский командир одного из подразделений YPG довольно высокого ранга. Ваш шеф знает, он присутствовал при беседе. Выделенное маркером мне перевели только вчера.
Егоров внимательно прочел все интервью, хотя слезились глаза от свечного света и дыма, и трижды перечитал выделенное маркером, казавшимся в темноте серым. Пожал плечами и прочел еще раз, пытаясь абстрагироваться от странноватой обстановки в квартире незнакомой женщины, дышавшей рядом в интимной близости, и поблескивающих недобро с письменного стола глаз воспитанного собаками Котовского.
— Кто вам переводил? — вдруг строгим, пожалуй, даже ледяным тоном спросил он, встряхнув копии записи Араза.
Олеся опешила от разительной перемены. Паренек, показавшийся добродушным малым, увальнем, выкормышем мягкотелого Ермилова, на поверку не так уж прост.