— Он спит, Секо. Ты же знаешь, он нездоров. Что это вас так много?
Она отчего-то подумала, что их сейчас расстреляют. Просто, без затей и лишних разговоров. Наверное, такое ощущение возникло от постоянного страха из-за мужа. Он в последний приезд вел себя слишком нервно. Избегал общения со старыми приятелями еще по РПК. Акчан многое повидала в этой жизни, чтобы понять, что изменения в поведении мужа и сегодняшний ночной приход вооруженных людей во главе с личным телохранителем Карайылана связаны и не предвещают ничего хорошего.
— Не бойся, никто тебя не тронет, — все так же негромко, словно прочитав ее мысли, сказал Секо. — Не шуми. Собирайся потихоньку и детей собирай. Только не вздумай кричать.
Акчан не стала. Отступила к спящим детям. Бойцы прошли мимо них в комнату Карвана. Там раздались негромкие голоса. Один из бойцов почти сразу вышел оттуда, держа в руках автомат Карвана. Голоса в соседней комнате зазвучали громче.
— Секо, ты понимаешь, что творишь? Кто тебе позволил? — хрипло спросонья спрашивал Карван. — Ты ответишь за эту самодеятельность.
— Если ты чист, все разъяснится. Не так ли? Так, — монотонно увещевал его телохранитель. — Есть информация, мы ее должны проверить. А пока изолируем тебя ненадолго. Ты же сам наши правила безопасности, можно сказать, кровью писал. Мы и держимся благодаря бдительности. Я лично извинюсь, если мы сейчас не правы.
— Засунь себе эти извинения знаешь куда! — осадил его Карван. — Ты много на себя берешь.
— Шиван, отведи апо. Карван, ты же не хочешь, чтобы все узнали?.. Тебе никто не станет заламывать руки. Тихо-мирно, как с приятелем, пройдешь, куда укажет Шиван.
— Что будет с ней? — накинув на плечи камуфлированную куртку, сутулый и бледный Карван, прихрамывая, вышел из своей комнаты и указал на Акчан. Седая щетина на впалых щеках старила его, и он выглядел как после тяжелой болезни, когда нет ни сил, ни возможности побриться.
— Не волнуйся, ей ничего не грозит.
Секо кивнул Авдаляну, и тот увел арестованного.
Телохранитель прошелся по комнате, чего-то выжидая, закурил, поглядывая на испуганную Акчан. Минут через десять его хождений на бетонном полу остались рифленые следы от огромных ботинок. Обычно курды, заходя в дом, оставляли обувь у порога. И этот знак неуважения к дому и хозяевам сказал ей о многом.
Акчан смотрела на следы: словно грязными ботинкам прошлись по ее жизни и судьбе, а впереди ее ждет что-то страшное. У нее побелели губы.
— Эй! — вскрикнул Секо, когда увидел, что Акчан сползает по стене на пол, потеряв сознание. — Вот еще, возись теперь с ней.