– Как ты сюда попала?
«Не разговаривай с ними, Корь», – шепнул внутренний голос.
– Я искала тебя.
«Не разговаривай!»
– Зачем?
Маринка улыбнулась – очаровательная, как прежде. Забытое чувство колыхнулось в груди. Будто мышка пробежала по сердцу.
– Потому, что мы созданы друг для друга, помнишь? Мы – две половинки целого.
– Это было давно.
– Неправда. Мы ошиблись. Но любую ошибку можно исправить. Кто она тебе? – Маринка с презрением взглянула на оледеневшую Оксану. – Ты ничего о ней не знаешь. У вас нет общих интересов. Вас объединило горе, вы расстанетесь, как только наступит рассвет. Ты любишь меня – до сих пор.
– Нет, – сказал он. – Не люблю.
Маринка издала полный ненависти стон. Из дыры в камне таращился выпученный глаз.
Корней боком вошел в пробоину, обернулся – вместо Маринки у камня отиралась Бабушка Догма.
– Мое, мое, мое! – каркала она в спину.
Лабиринт не заканчивался. В четвертом кольце пожилой японец чертил мелом формулы на плите. В седьмом сидел человек, чье лицо маскировала фотография смеющейся Оксаны. В череп бедняги был вкручен толстый шуруп, он и удерживал снимок. Человек был бос. По обрубку ступни Корней угадал бывшего сожителя Оксаны.
– Я в домике, – бормотал парень, – отдай ее мне, в мой домик…
Бетон устилали пепел и тлен.
– Прибери здесь, – сказал Корней с жестокостью, которой от себя не ожидал.
Парень кинулся вычищать пол.
Десять или двадцать минут Корней двигался по пустым коридорам. Но тень то и дело появлялась в бойницах. Плиты вздымались ввысь обелисками. За углом караулил Вик.
Он застыл изваянием: скелет, еще худее, чем при жизни.
Проход здесь был таким узким, что пришлось буквально обтереться о голый татуированный торс. Вик не шевелился. Но черепа на ключицах щелкали челюстями, а когда Корней преодолел затор, Вик внезапно вцепился в его воротник и закаркал:
– Ада нет! Ада нет для меня! Нет!
Корней выпутался из ломких, как ветки, пальцев.
Биение пульса отдавалось в ушах.
Лабиринт предложил десяток вариантов. Корней пошел прямо.
Отчим – первый, самый гадкий из трех – перебирал бусины четок.
– Зачем ты тягаешь за собой эту прошмандовку? Ты в курсе, чем платят бабы нам, мужчинам? Черной неблагодарностью, сынок. Убедись сам.
Корней опустил взор. Оксана открыла глаза и смотрела на него снизу остекленевшими зрачками. В ее руке был нож, лезвие исчезало под ребрами Корнея.
– Маленькая шлюха… – процедил отчим.
«Ложь, – подумал Корней. – Весь лабиринт – это ложь».
Он наклонился и поцеловал Оксану в переносицу. Отчим, нож и рана под ребрами испарились. Оксана снова спала.