– Вы хотите рассказать о химических свойствах того, чем дышите? – интересуется Грач.
– Н-нет… – запинается Корней. – Мне надо выйти.
Класс отзывается шорохом, но немеет под грозным взором учителя.
– И куда же?
– В-в туалет.
– Занятно. Пятнадцать, – Грач достает старомодные часы, – нет, двенадцать минут назад была перемена. Что помешало вам справить нужду?
Корней краснеет. Его заворожили движения указки. Вверх-вниз, как удочка рыболова.
– Я не знаю.
– Вы не знаете, – кивает Грач. – Что ж, мочевой пузырь диктует нам свои требования. Ступайте.
Не веря в удачу, Корней торопится к выходу. Но ладонь учителя ложится на темечко.
– Одна минута.
– Что?
– У вас есть одна минута, чтобы вернуться на урок.
Указка ласково скользит по волосам Корнея, поддевает мочку, упирается в щеку. Одноклассники смотрят, затаив дыхание.
Свободной рукой Грач запускает секундомер.
– Время пошло.
Туалет находится на первом этаже. Кабинет химии – на втором, в другом конце коридора. Корней долетает до лестницы, перемахивает через ступени. В ушах свистит указка, подгоняет.
– Двадцать пять, двадцать шесть… – Он дергает молнию, и струя мочи бьет в крышку унитаза.
– Сорок, сорок один… – Не застегнув ширинку он вылетает на второй этаж.
– Пятьдесят девять…
Корней бросил взгляд за плечо, но лунатиков не обнаружил. Дом Оксаны – дом мирно спящих граждан – рос прямо по курсу. Пластиковые окна – признак того, что застройка не имеет исторической ценности.
Код. Темное жерло подъезда. Сколько здесь жильцов? Полсотни? Сколько из них спят и готовы убивать?
У дерматиновой обшивки дверей он отдышался. Посмотрел на дисплей телефона. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как он узнал, что прежнего мира больше нет.
Его мама…
«Подумаешь о маме потом!»
Он вдавил кнопку звонка. Отступил, ожидая чего угодно.
Дверь распахнулась. Лицо в полумраке было почти приветливым.
– Вы – Василиса?
Девушка ткнула ему в живот портновскими ножницами. Корней без труда перехватил тонкое запястье. Уперся в солнечное сплетение сомнамбулы и впихнул в коридор.
– Когда ты разведешься? – спросила Василиса.
Она отступала под напором Корнея, но левой рукой умудрилась вцепиться в его волосы. От боли слезы заволокли глаза.
– Проснись, дура!
Он занес кулак, но не смог ударить. Только не девушку, виноватую лишь в том, что заснула.
– Проснись! Проснись! Проснись!
Он изловчился, освобождаясь от наманикюренных пальцев, поворачивая сомнамбулу к межкомнатным дверям. Толкнул ее (вина полоснула по сердцу) и рванул дверную ручку.
Кнопка на алюминиевом кругляше защелкнула замок. ДСП прогнулась. Запертая в комнате Василиса атаковала преграду.