Но холод, который внезапно ее сейчас накрыл с головой, казалось, вовсе не имел отношения к погодным условиям. Он словно поднимался из самого ее сердца и был каким-то потусторонним. И еще ей снова стало страшно. Никого не обнаружив в сенях, женщина успела убедить себя, что ей все померещилось, – нервы, бессонница, а тут вдруг страх сковал ее ноги ледяными цепями. Ангелина сначала услышала странный стук и только потом поняла, что это стучат ее зубы. Ей захотелось подобрать повыше юбку и убежать, запереться в доме. Пожалуй, по возвращении в Москву надо будет показаться знакомому психиатру, профессору Шафрановичу, с которым некогда у нее был короткий, но яркий роман.
И тут с обеденного стола неожиданно упала ваза – скользнула вниз и раскололась надвое.
Ангелина вздрогнула. Странно, она же прекрасно помнит, что поставила ее не на край. У нее вообще в некотором роде фобия битой посуды. Когда-то давно у ее матери было необычное хобби – коллекционировать старинные сервизы. И Ангелину с детства приучили уважать стекло, фарфор. Ей всегда было важно, из какой чашки пить кофе и в какую вазу ставить цветы. И с посудой своей она обращалась бережно.
Она успела обо всем этом подумать – и увидела его. Сначала-то не обратила на него внимания, потому что искала глазами взрослого человека, и, только чуть опустив глаза, заметила. Он же был ребенком, еще даже не подростком, младше ее дочери. Худеньким, с узкими плечиками и тощими конечностями. Он стоял у стола, покачиваясь, и обеими руками держался за его край. У Ангелины отлегло от сердца – ребенок… заблудился… устал… Но только на секунду. Пока не рассмотрела, какое серое у него лицо, какие синие губы и как его голова все время заваливалась то вбок, то назад, как будто шее трудно удержать ее ровно.
Длинная челка почти закрывала лицо мальчика, и он не мог видеть Ангелину. Но стоило ей появиться на террасе, стоило заметить его, как ребенок встрепенулся, как-то по-собачьи повел носом и двинулся вперед, придерживаясь за край стола. Он пошел прямо к ней. И чем ближе подходил, тем сильнее становился запах влажной земли, шедший от него. А из горла его доносились булькающие звуки, словно клокотала мокрота.
Ангелина поймала себя на мысли, что его присутствие усыпляет, ей хочется сесть на пол и ждать его – совсем как в страшном сне, когда ты не можешь убежать от чудовища, потому что как будто увяз в густом киселе.
И вот он уже тянет к ней руки… она даже отстраненно отметила, что кожа на них вздулась и ее покрывают темные буро-зеленые пятна. Вот ухватил за подол ночной сорочки… Но тут Ангелина словно проснулась – одним прыжком метнулась назад, в зал, захлопнула дверь, задвинула щеколду и рухнула на пол. И ей все казалось, что вокруг так густо пахнет землей, будто она сама находится в могиле.