Антонио вопросительно взглянул на Эмму.
– Приступайте, – сказала та.
Санитарка ввела трубку, соединенную с фарфоровым сосудом цилиндрической формы, «промывателем», как она его назвала, откуда вода с антисептиком, чаще всего уксусом, закачивается во влагалище и матку женщины. Санитарка начала процедуру, и жидкость хлынула в лоно Эммы, оттуда стекая в таз, который санитарка опорожнила в бадью.
– Придется проделать это трижды, – усмехнулась Эмма, когда санитарка вышла.
Антонио усмехнулся тоже. Закрыв глаза, Эмма восстанавливала в памяти минувшую ночь. Один, два, три раза каменщик доводил ее до экстаза. Трижды ей казалось, будто она теряет рассудок. Никогда… никогда, принимая в себя Далмау, она даже вообразить не могла, что достигнет подобного наслаждения. В данный момент забеременеть ей не хотелось. Они с Антонио познакомились слишком недавно. Она взяла его за руку: ту самую, шершавую, которая ласкала ее тело. Даже сейчас, распростертая на кушетке, она почувствовала приятную щекотку внутри. Эмма еще не хотела от него ребенка, но с этой ночи их отношения определенно переменились. Сколько еще раз он сможет подарить ей столько наслаждения, сколько подарил этой ночью?
Когда спринцевание завершилось, они вышли из мерзкой, зловонной клиники и стали искать таверну, где бы позавтракать. Сардины в рассоле на добром ломте свежеиспеченного хлеба, щедро политого оливковым маслом; еще поджаренный хлеб, с салом, с сахаром; яичница, колбаса, чеснок и лук, хлеб и вино – всему отдали должное Эмма и Антонио. Вначале ели молча, утоляя голод: с тех пор как почти сутки назад они смаковали рис по-каталонски, у них маковой росинки во рту не было. Когда насытились, пришел черед взглядов, улыбок, заговорщического смеха.
– Браво, Антонио! – передразнила Эмма крик, донесшийся посреди ночи из соседней хибарки.
Тогда она умолкла, словно застигнутая врасплох. «Давай, не стесняйся, милочка!» – ободрил ее голос, явно женский, из-за другой стены.
– Вы занимаетесь любовью все вместе? – сейчас, в таверне, спросила она у Антонио.
Тот не знал, что ответить, и, пристыженный, потупил взгляд. Эмма взяла его за руку.
– Вечером зайдешь за мной в Братство? – спросила она, хотя была уверена, какой получит ответ.
– Конечно зайду.
После пикника на горе Коль республиканцы развернули бурную деятельность. Создали новую партию – Республиканский Союз, чтобы выйти на апрельские выборы. Эмма вложила много пыла в предвыборную кампанию. Несмотря на то что правительство в Мадриде предпринимало все усилия, чтобы гарантировать честные выборы, без массовых фальсификаций по всей Испании дело не обойдется, это понимали все. В течение нескольких предвыборных месяцев митинги следовали один за другим. Они проходили в закрытых помещениях, чаще всего в театриках на Параллели, поскольку губернатор запретил уличные манифестации. Эмма приходила на все, вместе с Леррусом или другими ораторами; «товарищ учительница» – так стали ее называть.