Не дожидаясь дальнейших вопросов и словно исчерпав весь запас жизненных сил, она развернулась и пошла прочь.
Грохот поезда, следовавшего во Францию, заглушал пальбу. Эмма не придавала ни малейшего значения тому, что ее могут увидеть из вагонов; какая-то женщина даже привстала с места, заметив, как она стоит у самых рельсов, напряженная, держа пистолет в вытянутых руках. Эмма успела улыбнуться ей, спуская курок полуавтоматического браунинга, пистолета, из которого еще никто ни разу не стрелял. Пока поезд проходил и та, первая, пассажирка уже, наверное, разглядывала другие виды, Эмма расстреляла всю обойму по зарослям тростника. Семь патронов. Семь задетых пулями стеблей. Привыкнув к отдаче, для нее неожиданной, Эмма нашла, что стрелять нетрудно. Она вынула обойму и неловкими пальцами снова зарядила пистолет. Хватит ли у нее патронов? Дурацкий вопрос, ведь не собирается же она врываться в поселок из хлипких хибарок, паля направо и налево. План, который она разработала, теперь ей казался неосуществимым. Пекин – воровской притон, об этом месте ходило много слухов. Хоть с оружием, хоть без, как напасть на бандитов, как справиться с ними? Она покрылась холодным потом – сталь, из которой был сделан пистолет, леденила руку. Эмма отчаянно боролась с собой; пытаясь выровнять учащенное дыхание, глубоко вдыхала: один, два, три раза. Далмау умрет, если она не спасет его. И все-таки ей было одиноко, и страх сжимал сердце. Пожалела, что, торопясь поскорее бежать в Пекин, она отвергла предложение Хосефы.
– За пару часов, если бросить клич, – заявила мать Далмау, – соберется двадцать или тридцать женщин, моих лет, но закаленных в рабочей борьбе, и мы все вместе пойдем освобождать его.
– Спасибо вам, но, устроив манифестацию, мы привлечем внимание военных или жандармов, а при нынешнем положении вещей они вряд ли будут к нам благосклонны. Если они до сих пор не смогли найти Далмау, не думаю, чтобы группе женщин это удалось. Далмау исчезнет, может быть навсегда. Лучше действовать осторожно.
– Прихватив пистолет?
– Ну, это же не пушка! – отшутилась Эмма, стараясь разрядить напряженную атмосферу в квартире на улице Бертрельянс, где на столе лежали браунинг и патроны.
– Тогда, – продолжала настаивать Хосефа, – позови своих «варваров». Наверняка они помогут!
– Я не знаю, где они. Ты хоть одного видела на суде? – Хосефа отрицательно покачала головой. – Они арестованы или сбежали, но, по правде говоря, и я не хочу никого подставлять. Этот преступник постарается отомстить любому, кто мне поможет. Даже «варваров» я не имею права впутывать в это дело. Я должна справиться сама. В одиночку.