– Спасибо, – сказал Широков, не сделав ни единого движения в сторону котелка. Тем не менее повторил: – Спасибо.
Помолчали.
– Почему ты? – спросил вдруг Борис. – Почему не охотники? Ты что теперь, по дисциплинарной части?
– Да нет, – отмахнулся механик. – Охотники почти все наверху. Пробуют догнать все-таки.
– Ну да, – согласился Широков. – Понятно.
– Как ты?
– Нормально, – пожал плечами Борис. – Башка болит только.
– Чем это он тебя?
– Пистолетом…
– С тобой запретили разговаривать, чтоб ты знал… Почему? – негромко спросил механик.
Борис молчал и тупо разглядывал котелок, над которым клубилось, растворяясь, легкое и невесомое облачко пара. Запахло чем-то травяным и острым. Снова хлорелла, будь она неладна.
– Суд сегодня. Вечером, – сообщил Саша.
– Да? Быстро, – вяло удивился Широков.
– Да, – согласился Саша, – Быстро. Готовятся все.
Широков снова ничего не ответил, но, подумав, подтянул к себе котелок и стал медленно пить. Странно, запах был очень сильный, но вкуса он практически не ощущал. Когда же он вообще чувствовал вкус этих водорослей?
– А я знаю, почему с тобой нельзя разговаривать, – сказал механик наблюдая за тем, как Широков прихлебывает из котелка.
– Да? – недоверчиво покосился на него Борис.
– Конечно. Ты увидел его, да? В переходе?
Он все также молчал, сосредоточено взбалтывая остатки похлебки.
– Конечно увидел, – продолжал механик. – Ты не думай, я же не допрашивать тебя пришел. Просто хочу, чтобы ты знал, что я знаю. И не только я.
– Ну и хрен с вами, – устало сказал Широков, отставляя котелок и снова хватаясь руками за голову. – Все знают, что я знаю, что вы знаете…
– Чего?
– Да ничего. Надоели вы мне все. Бля, как же башка болит…
– Ниче, скоро перестанет, – заверил его механик. – Надоело ему… Жить тебе надоело, идиот.
– Сам ты, Саша, дурак. Тоже мне, гедонист.
– А что, Борис? Лучше на снег? Ты чего добился? Того, что теперь туда, на снег? Вот нахрена тебе это нужно было? Ну сделал бы вид, что не заметил, что, сложно это было сделать?
– Несложно, – согласился Широков. – Но не могу я так.
– Не может он… – пошевелил пальцами в воздухе механик. – А теперь-то что? Конечно, был бы жив Иван Михалыч, не тронули бы тебя, а так…
– Знаю, Саша, знаю. Михалыч был человек.
– Да, тебя он любил, почему-то.
– Да не то чтобы… Я же к его дочке сватался. Ты слышал, наверное.
– Ну знаю, – кивнул механик. И добавил: – Не ты один.
– Ну да, не только я, конечно, – согласился Борис. – Но из подводников только я, да еще с одной лодки… В общем сиживали мы с Михалычем часто, он меня уже как родного принимал.