После смерти нет ничего, как бы мы не пытались убежать от этой неприглядной истины, но это так — лишь всепоглощающая темнота, которая могла бы повергнуть в ужас и натолкнуть на самые темные мысли даже законченного оптимиста. Благо, ни эмоций, ни мыслей после смерти тоже нет.
— А ведь было бы это не так, о чем бы тогда думали люди? Достиг бы человеческий разум вершины просветления если бы его оставили одного посреди ничего? В какой бы момент паника и ужас сменились на смиренное размышление? Вывел бы разум Эйнштейна теорию всего, нашел бы Никола Тесла способ передачи беспроводной энергии, нашелся бы ответ на главный вопрос в истории человечества о смысле нашего существования, трудясь над ним одновременно и по отдельности сознания миллионов и миллионов людей? К сожалению, мы никогда не узнаем, ведь после смерти ничего нет, только эта темнота… в которой я заперт.
Устав от этих мыслей Антон попытался встать, но с глухим стуком его остановила деревянная доска.
— Я еще жив!
Дрожащим голосом, в полушепот произнес Антон и улыбка буйно-помешанного разразила его лицо. В нашем языке не существует таких слов, чтобы описать радость от собственного воскрешения, наверное, потому что те, кто слишком много болтают о том, что побывали на том свете — очень быстро туда возвращаются и не успевают отразить свои чувства в словесной форме.
Но радость от неожиданного и весьма, надо сказать, приятного воскрешения медленно превращалась панический страх остаться в земле на целые дни, если не на недели. Справедливости ради, учитывая габариты стандартного православного гроба, исходя из которых высчитывается и объем вмещаемого воздуха, а именно объем гроба минус объем помещаемого внутрь тела, его страхи остаться жить в гробу были совершенно надуманны и не имели под собой никакого основания. Тем не менее перспектива умереть в гробу, как бы это иронично не звучало, не порадовала бы никого — нужно было как-то выбираться.
Достаточно быстро к Антону снова вернулась ясность мысли, в той степени, конечно, в которой она только может быть в подобной ситуации. Прощупав руками крышку гроба, он принялся всячески подавать звуковые сигналы ударами рукой и своим голосом. Десять минут он истошно колотил по ней в надежде быть услышанным, пока земля неожиданно не посыпалась из образовавшейся трещины. В целом ничего удивительного в том, что деревянный ящик из фанеры может расколоться от ударов руками нет. Странным было то, что его разрушение не являлось самой целью этих ударов, и наносились они плоской ладонью с одной лишь целью — издать как можно более громкий звук, но тем не менее, он развалился менее чем за 11 минут, обрекнув Антона на еще одну смерть, на этот раз от сдавливания грудной клетки под метровым слоем земли.