Телефон завибрировал — пришло оповещение об ответе. За ним еще и еще одно. Не успела она опомниться, как телефон стал вибрировать раздражающе часто. Женщина решила отключить его до конца рабочего дня. Когда она снова проверила телефон, то с удивлением обнаружила 1513 ответов. Этого просто не могло быть. Оправдались худшие опасения. На нее обрушился шквал агрессии от целой армии троллей[347].
Некоторые ответы отдаленно напоминали аргументы. Маски — это инструмент угнетения. Из-за них мы травимся углекислым газом и болеем. За маской Бог не видит вашего лица. Остальные комментарии и мемы демонстрировали возмущение или отвращение к ее довольно будничному посту. Некоторые не имели почти никакого отношения к обсуждаемой теме. В других излагались конспирологические теории. Кто-то писал откровенные оскорбления. Они варьировались от сравнительно безобидных — женщину называли «снежинкой» (человек, которого легко задеть) — до опасных, включая угрозы изнасилованием и убийством. И так далее и тому подобное. Все из-за того, что она предложила людям носить маски, чтобы защитить себя и других в разгар пандемии. Женщина удалила пост.
Почему люди так себя ведут, наука пока не установила. Известно, что в основе подобного поведения лежит вполне определенная эмоция — старое доброе отвращение. Уверен, вас это не удивляет. Что может вас удивить, пусть и с небольшой вероятностью, раз уж вы дочитали до этой страницы, так это то, что отвращение само по себе — сложная эмоция, которая часто становится предметом споров. Оно не универсально для всех людей — точнее, не совсем универсально. Оно также способно рассказать о наших политических взглядах куда больше, чем вы можете представить. Но прежде чем мы доберемся до отвращения, нам предстоит долгий путь. Главная проблема заключается в том, что даже после тысячелетий размышлений и теоретизирования единой согласованной концепции эмоций по-прежнему не существует. Так что давайте ознакомимся с дебатами по теме, а там дойдем и до отвращения.
Вы такой же, как все?
В округе Окапа Папуа — Новой Гвинеи группа мужчин возвращалась домой через джунгли после долгого дня на охоте. Как аборигены, эти люди жили все же не только охотой и собирательством. Чтобы разнообразить рацион, рядом со своим поселением они выращивали корнеплоды. Тем не менее сельским хозяйством в привычном нам виде это назвать нельзя. Эти люди кочевали, следуя за крупными источниками пищи. Они были воинственны и, как известно, брали в плен, а иногда и съедали своих врагов. Эта конкретная община, форе, тысячелетиями не отклонялась от своего образа жизни. Но в один день все изменилось. Произошло нечто, навсегда изменившее их быт и историю науки об эмоциях.