Она закрыла лицо (маску) руками и вновь разрыдалась, плечи её судорожно вздрагивали. Она словно хотела спрятаться от всего мира.
– Обними меня! Обними меня, пожалуйста, или я умру!
Андрей тут же укрыл рыдающий комочек в своих объятиях, ощущая в них дрожь, содрогающуюся жизнь.
– Не останавливайся, – он накрыл ладонью её лицо. – Лучше это сделать сейчас, чем потом.
– Он заставил меня опуститься на колени, потом стянул штаны и дал мне… его… его член! Я спр… справилась за две минуты, а потом убежала в комнату и прорыдала полночи, пока он не пришёл и не наорал на меня. Тогда я замолчала… и плакала тихо, чтоб не разбудить его.
– Когда это было?
–Три года назад. Чуть больше. И вот с тех пор, – Лиза – этот маленький комочек в объятиях мужских рук – вцепилась в Андрея, – я постоянно помогаю ему «снять с него горе», когда он заставляет. Это происходит непостоянно: иногда – раз в месяц, иногда – дважды в неделю. Всё… Господи, Андрей, всё зависит от его настроения!
Она вновь залилась плачем, но на этот раз тихим, какой бывает у раненого, испуганного зверёныша, который не шёл ни в какое сравнение с тем зверем, что бил по рёбрам Андрея и пытался пробиться наружу. Губы… Её розовые губки, красивее которых Андрей не видел, её губы, изуродовать которые было самым страшным грехом, всё это время тёрлись об чужой… об чужую плоть, отцовскую плоть. Папе очень грустно, папа умирает от горя, но ты же умная девочка, начитанная, должна знать, как помочь мужчине, а я мужчина. Давай, Лизонька, опускайся на колени! Для чего-то же мне нужна дочь!
Отцы. Грёбанные отцы.
Как только Андрей представил Лизу, с неохотой – с омерзением – засовывающей в рот отцовский член, стоящей на коленях, как только он понял, что много раз сам ласкал эти губы, скользившие по натянутой коже, его начала охватывать ярость. Не слепая, нет, а к конкретному человеку. Ярость огненная и красная. Красная – от бурлящей внутри крови, огненная – от пламени в грудной клетке. Никто в этом мире не имел права ставить эту девочку на колени! Никто – никто! – не имел права заставлять её ЭТО делать! Она слишком хороша для такого, Лиза не заслуживает подобного. Она…
Она под его защитой.
– Почему отец ударил тебя?
– Я отказалась, – короткий всхлип, пальцы сильнее вцепились в Андрея. – Он вчера был очень разъярён, подозвал меня, и я уже сразу поняла, чего он хочет. Папа не стеснялся, он сразу снял трусы, так что когда я зашла, он уже сидел в кресле голый, и… я посмотрела на его чл… член… и мне стало так противно, так ужасно! Я, Андрей, – выдох, – я почувствовала ТАКОЕ отвращение к себе! Я вспомнила тебя, подумала, какой же ты хороший, подумала, чем занимаюсь я, и не выдержала! Я сказала ему «НЕТ!», развернулась и убежала в комнату. А потом он… ну, он пришёл сюда и поговорил со мной.