Вася восхищенно присвистнул.
– Ну ты даешь. А я выбиваюсь из наших тем, что к людям хорошо отношусь. Они меня за это не ненавидят, но считают, что я с причудами, – поделился паренек.
– А обычно ваши не очень хорошо к людям относятся? – спросил Костя и, подобрав под себя ногу, устроился так, чтобы видеть Васю.
Рассматривать его лицо в отдаленных сполохах костра было интересно. Поначалу Костя пытался найти какие-то черточки, маленькие несовершенства. Но их не было, даже маленькая родинка на скуле казалась поставленной в единственно возможном месте.
Вася пожал плечами.
– Мы сами по себе не злые, но свои владения защищаем от людей. А иногда людей защищаем от опасных мест. Ну вот не надо им соваться в чащу, ведьма, или как вы ее зовете Яга, не зря там живет. Она охраняет то, что людям видеть не положено. Для их же блага. Но ведь лезут же. Людям всегда мало, им хочется больше леса, больше реки, они забирают то, что им не принадлежит. Но человеческая жадность безгранична. Так что нелюбовь наших к людям понять можно. Ну и иногда мы забываем, где кончается веселье, – признался он. – Русалки ведь просто развлекаются, когда утаскивают к себе кого-то и заигрывают до смерти. Они не со зла. Просто… ума, наверное, не хватает.
Слушать Василька было интересно, хотя в груди и трепетало понимание, что должно быть страшно, но отчего-то не было. К тому же, Костя понимал резоны нечисти – кому понравится, когда место, где ты жил, занимают каким-нибудь заводом.
С другой стороны, если в России чего и в избытке, так это лесов и рек, вроде как, всем места должно хватить.
– Слушай… – он уцепился за одну мысль. – Ты говорил, что твоя бабка в давние времена с кораблями… шалила. А… сколько тебе лет?
Вася казался его ровесником, но у Кости закрались сомнения.
– По людским меркам, где-то двести пятнадцать, – прикинул Василек. – Но я могу ошибаться, не помню уже точно, – он засмеялся, увидев, как вытянулось лицо Кости, а потом посмотрел на горизонт. – Заря занимается, скоро пропоют петухи. Идем, будет последняя праздничная пляска, – он снова потащил его в хоровод.
Признание о возрасте породило у Кости миллион вопросов, но стоило ему снова оказаться в кольце вокруг костра, и все они вылетели из головы.
Теперь с одной стороны от него был Василек, а с другой козлоногий, но не тот, которого Костя увидел первым на этом берегу, а другой – помельче, и копыта у него были покрыты шерстью посветлее. Скакал он залихватски, ноги вскидывал, что твои матросы в танце "Яблочко", Костя аж залюбовался, поспевая за ним.