– Знаешь, что самое смешное? Ты как была маленькой и жалкой девочкой, которая завидовала своему младшему брату, так и осталась. Мне даже льстит, что ты потратила столько времени, чтобы прийти ко мне лично, потопать ножками и помахать ручками, привлекая мое внимание. Шерил, ты непроходимая идиотка, но за это я тебя и люблю. Ну, и если ты закончила, то у меня еще есть дела, – никак не реагируя на ее высказывания, произнес главный редактор и подошел ближе к двери.
– Стараешься казаться таким серьезным и отстраненным, но я знаю, какой ты на самом деле. И да, может быть, мои слова звучат шаблонно, но я заберу все то, что тебе дорого. Так, что еще увидимся, – после этих слов, она поспешила на выход.
Нэйтон же, будучи все тем же сдержанным английским джентльменом, не удостоил ее последними словами, решив, что умный не отзовется на подобные глупые реплики. А меж тем, мои глаза готовы были выпасть из орбит от того, что я узнала за этот короткий, но душещипательный диалог. Я не успела отойти в сторону, как дверь распахнулась наружу и едва не заехала мне по лицу.
– Чего встала тут? – фыркнула гостья и с гордо поднятой головой зашагала в сторону лифта.
Мистер Харрис выглянул в коридор и увидел меня. Не скажу, чтобы он был недоволен, но отчего-то брови нахмурились, а взгляд стал более пристальным. По всей видимости, его волновало, с какого именно момента я слышала их разговор. Между нами возникло странное чувство неловкости, что бывает тогда когда кто-то узнает о другом какую-то нелицеприятную правду. Не смотря на то, что я не слышала большую часть разговора, но последние слова оказали большое влияние.
Прежде чем мне удалось уложить хоть что-то в своей голове, мистер Харрис предложил зайти в офис и забрал кофе из моих рук. Странно, но от его прикосновений к пальцам, по телу словно прошел электрический разряд. Так было почти всегда, с нашей первой встречи, но я никогда не придавала этому особого значения, а сейчас явно почувствовала это.
– Мисс Новак, я не знаю, что вы услышали, но приношу свои извинения за то, что стали свидетелем малоприятной картины. Надеюсь, что ваше мнение обо мне не изменилось, – спокойно произнес он, усаживаясь на диван.
– Мистер Харрис, это я должна просить прощения….Мне…было неловко зайти, пока вы тут разговаривали… – у меня не хватает смелости признаться в том, что я подслушивала.
– Ничего, сам виноват, что не закрыл дверь. Вообще, я думал, что разговор уже закончен, – редактор откинул голову на спинку дивана, уставившись в потолок.
Я посмотрела на него и обратила внимание, что на левой щеке ярким сиянием виднеется покраснение, по всей видимости, именно туда пришлась хлесткая пощечина. Происходит странная и неловкая пауза. Никто не решается заговорить, да и о чем? Мы всего лишь коллеги, точнее он мой начальник, а я ассистент, у нас нет причин копаться в межличностных отношениях, которые происходят за спиной. Однако, я впервые вижу, чтобы мистер Харрис от чего-то так подавлен. Он будто бы прирос к этому дивану и не мог даже шевельнуть пальцем, единственное, что оставалось делать – пялиться в белый потолок, будто на нем таились ответы: как быть и что делать. Естественно, мне хочется, расспросить его обо всем, что здесь случилось, узнать о сестре как можно больше, выведать, почему у них сложились такие отношения. Но не думаю, что мистер Харрис будет посвящать меня подобные аспекты своей жизни.