Иногда по ночам, когда я не был слишком слаб и болен, чтобы делать это, после всего я подходил к окну и смотрел на поля, заросшие сорняками и виноградной лозой. По ним гулял ветер, заставляя трепетать, крутиться и сгибаться полевую траву. В ушах у меня стоял вой и крик, однако через некоторое время он стихал. Повсюду, куда я ни смотрел, крутились, сгибались и качались целые джунгли травы. Я не мог оторвать взгляда. В этом было что-то гипнотическое, и я уже не замечал, что я слаб и болен, хотя это от меня никуда не уходило. В моей голове была только одна мысль, она возникала снова и снова. Как будто я несся в какой-то скачке и пытался что-то понять, что-то уловить, прежде чем опять в ушах зазвучит этот вой. Потому что, когда он возвращался, мне приходилось останавливаться.
Но я не нашел ничего, кроме этой единственной мысли. Ничего другого — чем бы ни было это другое.
Козлы всегда побеждают.
Дни проходили за днями, и, конечно, она знала то, о чем знал я, но мы об этом никогда не говорили. Мы вообще очень мало говорили, потому что были оторваны от всего, и довольно скоро наступил момент, когда мы сказали друг другу все, что могли сказать, и это было все равно что говорить с самим собой. Поэтому мы говорили все меньше и меньше, и постепенно оказалось, что мы едва можем говорить. А потом мы совсем замолчали. Только мычали, делали какие-то жесты и указывали на предметы.
Словно мы никогда и не умели говорить.
Становилось все холоднее, поэтому мы закрыли все верхние комнаты и оставались все время внизу. Но холод продолжал усиливаться, и мы закрыли все остальные комнаты, кроме гостиной и кухни. А когда еще похолодало, мы закрыли все, кроме кухни. Мы жили в ней вдвоем, не удаляясь друг от друга больше чем на несколько футов. И то, что находилось снаружи, тоже было рядом — прямо за стеной. С каждым днем оно подходило все ближе, со всех сторон, от него нельзя было убежать. Но я и не хотел от него убегать. Я становился все слабей и меньше, но не мог остановиться. Мне больше не о чем было думать, поэтому я думал только об этом. Я продолжал скачку и пытался ее выиграть, мчась наперегонки с козлами. И не мог ее выиграть, но не прекращал попыток. Потому что должен был идти до конца.
Потом, когда вой становился таким сильным, что я уже не мог его вынести, я выходил наружу взглянуть на козлов. Я бежал по полю и кричал, продираясь сквозь заросли и пытаясь схватить хотя бы одного из них. Конечно, мне это никогда не удавалось, потому что на самом деле поле — это не то место, где можно найти козлов.