Наконец Бошняк увидел залив Ный, а там, за островом, закрывающим вход, на расстоянии нескольких миль, Охотское море. Цель достигнута. Собрав последние силы, коченеющими пальцами вписывал Бошняк в путевой журнал данные о заливе Ный, о времени вскрытия и замерзания, приливах и отливах, делал съемку, насколько это позволяли ему несовершенство инструментов и дурная погода.
Здесь он нашел выносной каменный уголь, образчики которого взял в свой заплечный мешок.
Глаза, утомленные белизной снега и иссеченные ветром, слезились. Голова кружилась от голода и усталости. На теле и особенно на ногах появились нарывы - результат утомления, простуды и плохого питания. А впереди еще больше двухсот верст пути через горы, тайгу, пустынные дебри Сахалина, а потом еще столько же до Петровского зимовья.
Лейтенант при мысли об этом только крепче стискивал зубы.
Необходимо было еще во что бы то ни стало разыскать следы пребывания русских на острове, собрать материалы об этнографии, о примерном количестве жителей, разбросанных по лесам, о климате, древесных породах и минералах. Журнал Бошняка заполнялся новыми и новыми данными.
Обратный путь показался лейтенанту еще более трудным. Чай, сахар и сухари - все кончилось. Питаясь сушеной рыбой, в разбитой обуви, с истертыми, кровоточащими, распухшими ногами пробирался он по пройденному уже пути.
В селении Танги Позвейн радостно бросился ему навстречу. Шатаясь, Бошняк обнял проводника. Уже три дня он ничего не ел, кроме небольшого количества рыбы утром перед походом.
Немного отдохнув и подкрепившись горячим чаем с сухарями, Бошняк и Позвейн двинулись в путь. Собаки отказывались идти. Кормить их было нечем. По всему берегу в этом году недоставало собачьего корма, и добыть его было невозможно. А тут штормом оторвало припайки льда у берегов, и приходилось пробираться по острым утесам.
В селении Виахту Бошняку посчастливилось обнаружить следы пребывания русских поселенцев. Жители говорили, что последний из русских, Василий, умер недавно. Лейтенант купил у какой-то старухи четыре листа из старинной книги. Один из них был заглавным и гласил:
"Мы, Иван, Данила, Петр, Сергей и Василий, высажены в айнском селении Тамари-Анива Хвостовым 17 августа 1805 года; перешли на реку Тыми в 1810 году..."
У опушки леса Бошняку показали остатки трех изб, где жили и умерли его неведомые земляки. Сняв шапку, постоял лейтенант над их заброшенными могилами. Ветер с Татарского пролива стряхивал снег с елей на его непокрытую голову, шумел ветвями. Низко налегло набухшей снеговой тучей сизо-серое небо. С грустью думал Бошняк о судьбе, что занесла его бедных земляков в такую даль от родных мест, в суровый и чуждый им край.