– Том, что такое с Питером?
– Я не знаю, тетя, – еле выговорил мальчик.
– В жизни ничего подобного не видела. Отчего это с ним?
– Право, не знаю, тетя Полли; кошки всегда так себя ведут, когда им весело.
– Вот как, неужели? – В ее голосе было что-то такое, что заставило Тома насторожиться.
– Да, тетя. То есть я так думаю.
– Ты так думаешь?
– Да, тетя.
Она наклонилась, а Том следил за ней с интересом и тревогой. Он угадал ее намерение слишком поздно. Ручка ложки предательски торчала из-под кровати. Тетя Полли подняла ее и показала ему. Том моргнул и отвел глаза в сторону. Тетя Полли ухватила его по привычке за ухо и хорошенько стукнула по голове наперстком.
– Ну, сударь, для чего вам понадобилось мучить бедное животное?
– Мне его жалко стало, ведь у него нет тети.
– Нет тети! Дуралей. При чем тут тетя?
– При том. Если б у него была тетя, она бы сама ему выжгла все нутро. Она бы ему все кишки припекла, не поглядела бы, что он кот, а не мальчик!
Тетя Полли вдруг почувствовала угрызения совести. Все дело представилось ей в новом свете: что было жестокостью по отношению к кошке, могло оказаться жестокостью и по отношению к мальчику. Она смягчилась и начала жалеть Тома. Ее глаза наполнились слезами, и, положив руку на голову мальчика, она ласково сказала:
– Я хотела тебе добра, Том. И ведь это же было тебе полезно.
Том поднял на нее глаза, в которых сквозь серьезность проглядывала еле заметная искорка смеха.
– Я знаю, что вы хотели мне добра, тетя Полли, да ведь и я тоже хотел добра Питеру. И ему тоже это было полезно. Я никогда еще не видел, чтобы он так носился.
– Убирайся вон, Том, не то я опять рассержусь. И постарайся хоть раз в жизни вести себя как следует; никакого лекарства тебе больше не надо принимать.
Том пришел в школу до звонка. Заметили, что в последнее время это необыкновенное явление повторяется каждый день. И теперь, как обычно, он слонялся около школьных ворот, вместо того чтобы играть с товарищами. Он сказал им, что болен, и в самом деле выглядел больным. Он делал вид, что смотрит куда угодно, только не туда, куда смотрел в самом деле, – то есть на дорогу. Скоро на этой дороге показался Джеф Тэтчер. Лицо Тома просияло. С минуту он смотрел в ту сторону, а потом печально отвернулся. Когда Джеф появился на школьном дворе, Том подошел к нему и осторожно завел издалека разговор о Бекки, но этот ротозей даже не понял его намеков. Том все смотрел и смотрел на дорогу, загораясь надеждой всякий раз, как вдали появлялось развевающееся платьице, и проникаясь ненавистью к его владелице, когда становилось ясно, что это не Бекки. Под конец никого больше не стало видно, и Том совсем упал духом; вошел в пустую школу и уселся, чтобы страдать молча. Но вот еще одно платье мелькнуло в воротах, и сердце Тома запрыгало от радости. В следующее мгновение он был уже во дворе и бесновался, как индеец: вопил, хохотал, гонялся за мальчиками, прыгал через забор, рискуя сломать себе ногу или голову, ходил вверх ногами, кувыркался – словом, выделывал все, что только мог придумать, а сам все время косился исподтишка на Бекки Тэтчер: видит она это или нет. Но она как будто ничего не замечала и ни разу не взглянула в его сторону. Неужели она не знала, что он здесь? Он перенес свои подвиги поближе к ней: носился вокруг нее с воплями, стащил с одного мальчика шапку, зашвырнул ее на крышу, бросился в толпу школьников, растолкал их в разные стороны и растянулся на земле под самым носом у Бекки, чуть не сбив ее с ног, – а она отвернулась, вздернув носик, и он услышал, как она сказала: