Том стал теперь совершенно равнодушен к гонениям. Это равнодушие напугало тетю Полли. Надо было во что бы то ни стало вернуть его к жизни. Как раз в это время она впервые услыхала о болеутолителе. Она тут же выписала большую партию этого лекарства. Она попробовала его и преисполнилась благодарности. Это был просто жидкий огонь. Она забросила водолечение и все остальное и возложила все надежды на болеутолитель. Она дала Тому чайную ложку и следила за ним, в сильнейшем беспокойстве ожидая результатов. Наконец-то ее душа успокоилась и тревога улеглась: «равнодушие» у Тома как рукой сняло. Мальчик вряд ли мог бы вести себя оживленней, даже если бы она развела под ним костер.
Том чувствовал, что пора ему проснуться от спячки; такая жизнь, может, и подходила для человека в угнетенном состоянии, но в ней как-то не хватало пищи для чувства и было слишком много утомительного разнообразия. Он придумал несколько планов избавления и наконец притворился, будто ему очень нравится болеутолитель. Он просил лекарство так часто, что надоел тетке, и в конце концов она велела ему принимать лекарство самому и оставить ее в покое. Если бы это был Сид, ее радость не омрачилась бы ничем; но так как это был Том, то она потихоньку следила за бутылкой. Оказалось, однако, что лекарство и в самом деле убавляется, но тетке не приходило в голову, что Том поит болеутолителем щель в полу гостиной.
Однажды Том только что приготовился угостить эту щель ложкой лекарства, как в комнату вошел теткин желтый кот, мурлыча и жадно поглядывая на ложку, будто просил попробовать. Том сказал ему:
– Лучше не проси, если тебе не хочется, Питер.
Питер дал понять, что ему хочется.
– Смотри не ошибись.
Питер был уверен, что не ошибается.
– Ну, раз ты просишь, я тебе дам, я не жадный; только смотри, если тебе не понравится, сам будешь виноват, я тут ни при чем.
Питер был согласен. Том открыл ему рот и влил туда ложку лекарства. Питер подскочил на два метра кверху, испустил дикий вопль и заметался по комнате, налетая на мебель, опрокидывая горшки с цветами и поднимая невообразимый шум. Потом он встал на задние лапы и заплясал вокруг комнаты в бешеном веселье, склонив голову к плечу и воем выражая неукротимую радость. Потом он помчался по всему дому, сея на своем пути хаос и разрушение. Тетя Полли вошла как раз вовремя и увидела, как Питер перекувырнулся несколько раз, в последний раз испустил мощное «ура» и прыгнул в открытое окно, увлекая за собой уцелевшие горшки с цветами. Тетя Полли словно окаменела от изумления, глядя на него поверх очков; Том валялся на полу, едва живой от смеха.