– Доктор, признайтесь, когда вы посылали мне свои письма, вам не приходило в голову вложить их в конверты и надписать мое имя и номер каюты?
– Чтобы все узнали, что мы с вами переписываемся? – пробормотал Конвей. – Я не думал, что вам этого захочется.
– Так или иначе, – заявила Мэрчисон сердито, – ваша хитрость себя не оправдала. У Торннастора три рта, и он просто не способен держать хотя бы один из них на замке. Ваши письма были прелестны, но вы могли бы писать их не на обороте листков с результатами анализов на мокроту!
– Извините, – виновато произнес Конвей. – Я больше не буду.
С этими словами к нему вернулось то мрачное настроение, которое исчезло было при появлении Мэрчисон. «Да, – подумал он, – я больше не буду, не буду никогда.» Ему показалось, что искусственное солнце над бухтой прежде было погорячее, а вода – холоднее. Даже плавание в условиях половины g почудилось бестолковым и утомительным занятием, словно его целиком поглотила притупившая все чувства усталость. Побарахтавшись минуту-другую на глубине, он выбрался на берег. Мэрчисон, которая последовала за ним, озабоченно поглядела на него.
– Вы похудели, – сказала она.
Первым побуждением Конвея было ответить: «А вы нет», но даже если эту фразу можно было принять за комплимент, то весьма сомнительного свойства, а он и без того ведет себя достаточно грубо, чтобы ещё оскорблять девушку.
Тут его озарило.
– Я забыл, что вы с дежурства, – проговорил он. – Как насчет того, чтобы заглянуть в ресторан?
– С удовольствием, – откликнулась Мэрчисон.
Ресторан располагался на макушке утеса. Сквозь прозрачную переднюю стену видны были уступы для ныряния и открывался замечательный вид на бухту, а всякий шум снизу поглощался специальным звуконепроницаемым покрытием. На всем рекреационном уровне только здесь можно было спокойно поговорить. Но сейчас названное преимущество тратилось впустую, потому что и Конвей и Мэрчисон молчали. Наконец девушка сказала:
– Похоже, у вас испортился аппетит.
– Вы когда-нибудь управляли космическим кораблем? – спросил Конвей.
– Я? Разумеется, нет!
– И не терпели аварии, – продолжал он. – Когда навигатор потерял сознание? Представьте, что такое случилось. Вы сможете дать приборам координаты какой-либо из планет Федерации?
– Нет, – ответила Мэрчисон нетерпеливо. – Мне придется ждать, пока не очнется навигатор. Почему вы спрашиваете?
– Я задаю одни и те же вопросы всем своим друзьям, – угрюмо сказал Конвей. – Мне стало бы гораздо легче, если бы вы хоть однажды ответили «Да».
Мэрчисон положила на стол вилку с ножом и нахмурилась. «Как она хороша, – подумал Конвей, – даже когда хмурится. А в купальнике – особенно привлекательна. Что хорошо в этом ресторане – сюда пускают в купальных костюмах». Ему страстно захотелось воспрянуть духом и превратиться на ближайшую пару часов в галантного кавалера, в противном случае, хмыкнул он про себя, Мэрчисон вряд ли согласится на то, чтобы он проводил её, а если и согласится, то наверняка постарается сократить клинч протяженностью в две минуты сорок восемь секунд до появления робота.