– Телевизор не мешало б починить, – сказал Мильтон.
– О да, – улыбнулась женщина. – На днях снесу в починку.
– Знаете «Телеателье Джесси», что на Первой улице? – спросил Мильтон.
– Кажется, да, – кивнула она, – близ банка?
– Вот-вот. Снесите туда. Джесси не обманет. Он уж заправляет там лет двадцать – это только на моей памяти.
– Спасибо, я так и сделаю, – сказала она, передавая пухлого младенца старшей девочке лет десяти, сидевшей на краю застеленной одеялом кушетки.
– А что все-таки произошло? – спросил Серж.
– Моего старшого сегодня избили, – сказала женщина. – Он там, в спальне. Стоило мне сказать, что я вызову полицию, он как вошел туда, так и не выходит. Голова в крови, а он не разрешает отвести себя в больницу, ничего не разрешает. Может, хоть вы ему втолкуете, а? Пожалуйста, сделайте что-нибудь.
– Если он не откроет дверь, мы вряд ли сможем ему что-то втолковать, – сказал Серж.
– Он откроет, – сказала женщина. Огромный живот распирал по швам бесформенное черное платье. Босиком она зашлепала в конец неприбранного коридора к запертой двери. – Нахо, – позвала она. – Нахо! Открой! Уж такой упрямец, – сказала она, оборачиваясь к двум полицейским. – Игнасио, немедленно открой!
Видать, давно не лупила своего Нахо по заднице, решил Серж. Пожалуй, что и никогда. Если здесь и жил когда-нибудь настоящий отец, он тоже не слишком утруждал себя подобной работой. Я бы не осмелился вот так же ослушаться матери, подумал Серж. Она вырастила нас практически сама, без отца. А в доме всегда было опрятно и чисто, не то что тут, сплошная грязь.
Мать работала не покладая рук, и очень хорошо, что работала: если б в те дни раздавали подачки так же щедро, как сейчас, скорее всего, они бы тоже привыкли их получать, кто ж откажется от денег!
– Ну хватит, Нахо, открывай, кончай дурачиться, – сказал Мильтон. – Да поторопись! Мы не намерены торчать здесь ночь напролет.
Щеколду откинули, и дверь отворил коренастый, голый по пояс парнишка лет шестнадцати. Поворотившись к ним спиной, он прошел через всю комнату к плетеному стулу, на котором, по-видимому, и сидел все это время. К голове он прикладывал испачканное махровое полотенце, между пальцами на руках засохла кровавая корка и чернели разводы от машинного масла.
– Так что с тобой стряслось? – спросил Мильтон, входя в комнату и поднимая настольную лампу, проверяя, что там у мальчишки с головой.
– Упал, – ответил тот, угрюмо взглянув сперва на Мильтона, а потом на Сержа. От взгляда, брошенного им на мать, Серж пришел в бешенство.
Вытряхнув из пачки сигарету, он закурил.