- Рад стараться!
- В первой стычке и такая удача... Как это у вас так лихо получилось?
Бобров смутился: по сибирским понятиям "лихо", означало "плохо". Ему бы надо ответить: "Действовал по уставу", а он запнулся, как школьник на экзамене от непонятного вопроса, и, покраснев, ответил:
- Да так... чересчур сильно я напугался...
Тут все так и грохнули. Даже командир рассмеялся:
- Ну, Бобров, если с испугу так действуете, что же будет, когда вы расхрабритесь?
Оглядел веселые лица солдат и, очень довольный, что в роту пришел новый хороший боец, добавил, нахмурившись для строгости:
- Шутки над новичками отставить! Ясно?
КРАСНАЯ РЯБИНА
Трое суток неумолкаемо грохотал бой на краю Брянского леса. От деревни Кочки рукой подать. А на третий день в деревню ворвались немцы. Не слезая с мотоциклов, подкатывали гитлеровцы к каждому дому и кричали:
- Рус, выходи! Шнель!
Они гнали старого и малого на поле боя - собирать оружие и хоронить убитых.
Вместе с Арсением Казариным, колхозным конюхом, оставшимся теперь без коней, пошел и его внучек, сирота Алеша.
Они плелись позади всех, бородатый дед и босоногий мальчишка, тащивший на плече сразу две лопаты.
Когда Алеша увидел наших убитых солдат, он заплакал. Лицо, залитое слезами, сморщилось так, что все веснушки слились в одну.
- Молчи, - сказал дед, - это война! Чем реветь, посчитай-ка лучше, сколько фашистов наши постреляли! Недаром же наши полегли... Вечная им слава!
И дед стал хоронить убитых прямо в окопах, где застигла их смерть.
Оружие немцы приказывали стаскивать к большим грузовикам:
- Аллее, аллее, давай сюда!
Дед сердито кряхтел, еле двигаясь под грузом автоматов и ящиков со снарядами.
- Больно жадные! - ругался он, возвращаясь на поле боя. - Смотрите не подавитесь...
Потом он куда-то исчез. Алеша не сразу увидел его. Дед волочил за собой противотанковую пушку. Затащив ее в блиндаж под рябиновым деревцем, он стал ловко закапывать ее в одну могилу с нашими артиллеристами.
- Дед, ты это зачем? - удивился Алеша.
- Так надо! - прикрикнул на него дед и, оглянувшись, зачерпнул солдатской каской масло, натекшее из подбитого танка, словно черная кровь.
Он напитал маслом шинель и прикрыл ею затвор пушки.
- Теперь не заржавеет!
Почесав зудевшие цыпки на ногах, Алеша стал быстро закапывать клад, нажимая на лопату так, что у него заболели пятки. Он уже догадался, что задумал дед. А дед подкладывал в яму один ящик снарядов за другим: сгодятся!
- Заприметь место, - сказал дед, вытерев пот рукавом.
- Оно и будет приметное, - ответил Алеша. - Видишь: все корни пообрубили. Засохнет рябина-то.