Сейчас ему тоже стало страшно и ещё обидно на этого Николаича: ничего не сказал, куда, чего? Разве корефаны так поступают?
Глаза привыкли к полутьме, и только тогда Леха у окна разлядел бабу, ну, женщину, он понял, что это не баба, как сказал в натуре Николаич, тьфу-ты, Владимир Николаевич. - Здрасьте, - сказал Леха громко, чтобы ТА услышала.
ОНА ЕМУ НЕ ОТВЕТИЛА, А ПРИКАЗАЛА. - Подойдите сюда. Садитесь (сразу видно, интеллигенция, подумал с осуждением Леха, - не говорят нормальные люди - "садись", сидеть никому неохота - надо говорить: присаживайся... Чтобы не накликать).
Сам Леха не сидел, но очень хотел, чтоб другие так думали, даже татуировку себе на плече выколол: два крыла и подпись - не забуду!.
Леха подошел и сел напротив дамы (так он уже её про себя называл).
Она была немолодая, но красивая, шикарная и непонятная.
Он знавал всяких, с ним спала и генеральша там, в армии, когда слух об его успехах прошел среди гарнизонных дам. Она тоже была шикарная, пошикарнее этой - вся в золоте - и потелеснее, и помоложе, но простая, как все те женщины, к каким он привык с детства, - мамины подружки с фабрики.
Эта была совсем другая, и Леха опять заробел, однако глаза не опускал, а также её рассматривал, как и она его. - Вам Владимир Николаевич рассказывал о нашем деле? - спросила она его, и Леха промолчал, потому что не помнил, о чем они вчера на "Плетне" говорили.
Она продолжала. - Так вот, мы хотим, чтобы вы поработали у нас, вы ведь не работаете? - Это Лина сказала по наитию.
Он кивнул. - Деньги вам не лишние. У вас семья? - Мама... - прохрипел вдруг Леха.
Это "мама" примирило несколько Лину с дубоватым парнем, который почему-то так понравился В.Н. и она более внимательно присмотрелась к нему. ... Да, в нем что-то есть: подростковость, приятная улыбка, зубы, мощная и стройная фигура, все это есть, но - темен! Ничего, и такие нужны, вдруг подумала она, и маму свою, видимо, обожает... Пусть пока поживет здесь, и не надо его пускать в ремонт, сопьется. Пусть книжки читает, с нами беседует, Ирине помогает.
Так мгновенно была завязана и предрешена история судеб.
В.Н. впрямую спросил у Лехи насчет выпивки, когда они вышли снова во дворик.
Леха честно ответил, что да, выпивает. ... Раньше - каждый день. Теперь поменьше, потому что денег нет. Раньше мама давала, а как увидела, что он пьет - давать перестала и деньги прячет, Леха найти не может. - Так ты, что, подворовываешь? - Спросил с испугом В.Н. (Вора привел!.. Ну, Владимир Николаевич! Ну, проницательный олух!). - Когда карман пустой приходится, - беспечно сообщил Леха. Но я по малости. Книжек пару у кого скоммуниздю на бутылку... У матери раз пять килограмм сахара увел, она на варенье копила, вот это мне стыдно. И у одной своей женщины фигурку китайскую или какую-то ещё - мужик такой толстый лысый сидит, гладкий весь... - Будда, наверное? - спросил обречено В.Н. - Ага, он, - откликнулся Леха, - она так его и называла. Догадалась, что мои дела. Ругалась, орала, а потом простила, говорит, сам не ведаешь, что творишь, мозги у тебя, как у пятилетнего, только пьющего... Я на неё обиделся и ушел. А мать за сахар выгнала, вот я и пристал к мордвину. У него денег - навалом, и он не жадный. Вчера он тебя все искал: где, говорит, тот фраер, он мне понравился: интеллигентный, не то, что вы - ворье и пьяницы. Велел тебя найти. У него какое-то дело большое, думаю, наркота...