-Прошу прощения, профессор. Стажер Динстлер. Я видел сегодня вашу работу - это было удивительно. Пожалуйста, ответьте на один вопрос...
И прежде чем Вернер успел что-либо возразить, он услышал то, что заставило его пристально посмотреть в лицо говорящего. Сегодня, сам не зная почему, подначиваемый какой-то загадочной силой, он поступил вопреки всякой профессиональной логике, он рискнул - и выиграл! Эта мысль, настойчивым звоночком дребезжащая в его усталой головне, пробивалась сквозь изоляционный слой усталости. И вот она, четко сформулированная, была высказана вслух посторонним человеком.
-Почему, почему вы рискнули, профессор? Что подсказало вам это... Ведь я поступил бы так же...
Вернер удивленно рассматривал студента что-то припоминая.
-Простите, я еле держусь на ногах. Жду вас завтра в
десять утра. Тогда и поговорим. - Бросил Вернер уже направляясь к своей машине.
...Через час после горячей ванны с хвойным экстрактом и чашки крепкого бульона, Вернер, закутавшись в мягкий халат, лежал на диване в гостиной своего дома. На телевизионном экране мелькали сообщения о трагических происшествиях прошедшей ночи, у ног профессора сидела молодая женщина, умело массируя ноющие голени.
-Ты знаешь, милая, сегодня у меня был удивительный случай. Нет, нет, не на столе - об этом потом. Один парень, ассистент с университетской кафедры. Удивительно. У него какой-то особый нюх в наших делах - он просто знает откуда что растет...
- Как его имя? - Ванда тихонько поднялась и укутала засыпающего профессора пледом.
ЧАСТЬ Ш. ВАНДА
1
Мужчины считали ее яркой и привлекательной, а женщины - вульгарной и наглой. Возможно тайно завидуя той напористой силе, с которой пробивала себе дорогу двадцатипятилетняя Ванда Леденц.
Дочка мелкого, не слишком удачливого фермера из небогатой австрийской провинции, Ванда с детства была убеждена, что аист, разносивший малюток, ошибся адресом. Бело-розовая кружевная колыбелька где-то в роскошной детской богатого особняка, по праву принадлежавшая ей, была занята по оплошности глупой птицы какой-нибудь бестолковой плаксой, а она - бойкая, смышленая, кокетливая "наследная принцесса", оказалась третьим ребенком большой, суматошной, вечно бедствующей семьи. Ей предстояло исправить ошибку - вырваться из этого дома, пропахшего тушеной капустой, из этого провинциального мирка, где самым большим событием были праздничные церковные службы и воскресные ярмарки в соседнем городке, из предательски подсунутой ей третьесортной судьбы, ограниченной детьми и кухней, копеечной экономией и жалкими редкими радостями - рождественским гусем, новым шерстяным жакетом ко дню рождения или ярким почтовым ящиком у крыльца.