Поезд околдовал пьянящий дурман заката, словно он попал в хоровод дикого племени, совершающего брачный ритуал. Проносящиеся мимо кусты и деревья протягивали к нему пышные, покрытые цветами ветки, как делают это проходящие перед трибунами демонстранты, шелестела по металлическим поручням бахрома банановых пальм, мелькали сказочные видения - то птица в диковинном оперении, покачивающаяся среди буйной листвы, то пурпурный блеск морской дали, открывшийся за поворотом, то крытая тростником хижина, пронизанная насквозь косыми лучами. Собиравшиеся над холмами круглые, телесно-весомые облака, выглядели вполне невинно, не предвещая для человека несведущего в особенностях местного климата приближение ливня. Они покрывали пейзаж пятнами прохладных теней, в которые поезд нырял, как в морские глубины. Торжественность и тайна все теснее обступали платформу вместе с опускавшейся на землю тропической ночью.
Летящие среди этой земной благодати люди - кто в шортах и майках, кто в вечерних туалетах, ощущали себя детьми, вертящимися в волшебной карусели и одновременно их родителями, наблюдающими за детскими радостями из соседнего бара - так дивно пьянили напитки в сочетании с кружащим пейзажем, так приятно хмелела голова от запахов, ветра, опасности быстрого движения бешенного вращения колес, стремительно колотящихся о стальные рельсы...
Элегантный владелец апартаментов люкс, сидевший за крайним столиком с бокалом коктейля "Singapour Sling", нахмурился - его покой потревожили восторженные возгласы прибывшей сюда новой компании. Много людей, слишком много людей. Как это он забыл о таком пустяке, затеяв эту прогулку? Хронический эгоцентризм, предполагающий, что всякое удовольствие причитается тебе одному. У никелированных парапетов, вертя шеями и восторженно щебеча на всевозможных языках, стояли пары. Все они - юные и совсем пожилые, европейцы и азиаты держались тесно, вдохновленные желанием пережить вместе волнующие минуты путешествия. Вместе наблюдать, вместе чувствовать, вместе действовать, или, как говорят проповедники супругам "идти по жизни рука об руку в горе и в радости". Пошлость, но какая заманчивая! Можно поразмышлять об иллюзиях человеческих надежд, бренности высоких слов, бессмертии банальных истин, обманчивом плене чувств, летучем тумане страстей...
Нет, лучше бы убрать всех отсюда прочь, смахнуть за раму "картины", открывая простор взгляду и ветру. Всех, кроме вон той строгой леди, сидящей у стойки бара в полно одиночестве. Изящно перекрещенные ноги похожи на золотистые лианы, белая юбка, легкая и летучая, играет с ветром и лишь поминутный хлопок ладони удерживает ускользающий шелк в пределах дозволенного. А лицо отрешенно-замкнутое, без приманки томности или кокетства. Не соответствующее этому волнующему кровь вечеру, не сочетающееся с манящей позой лицо. Впрочем, зачем смотреть на него? Лучше пробежать ладонью, едва касаясь шелковистой кожи, от тонкой щиколотки, все выше и выше, превратиться в осязание, обоняние, трепет - в сгусток желания, торопящего победу...